«Осколки звезд сорвутся с неба и исчезнут». По-балабановски беспощадный документальный фильм о смерти матери, ее жизни и нелюбви

«Медуза» продолжает рассказывать о конкурсной программе фестиваля документального кино «Артдокфест», который пройдет с 19 по 23 октября в Риге и с 6 по 12 декабря в Москве. Еще один фильм, который покажут на фестивале, — это «Осколки звезд сорвутся с неба и исчезнут» Петра Старостина, бывшего кавээнщика из Владивостока. Главная тема — смерть матери режиссера, с нее картина и начинается. Редактор «Медузы» Ольга Страховская рассказывает, как интимная частная история Старостина в фильме становится универсальным высказыванием о несчастливых семьях.

Энергичный молодой мужчина в толстовке с логотипом продакшн-студии «Грустный дятел» ведет репортаж из-за кулис корпоративного мероприятия: «Мы тут все организовали, сейчас будем снимать». Раздается звонок, он берет трубку, слышен тяжелый мужской голос:

— Мать умерла.

— В смысле?

Мужчина в кадре — бывший владивостокский кавээнщик Петр Старостин, за кадром — его жена Альбина; вместе они и основали студию «Грустный дятел», которая снимает корпоративные фильмы, рекламу, видеоклипы и свадьбы. «Это люди, но мы летаем, мы мечтатели», — говорится на сайте студии. Там же выложены юмористические ролики с советами молодоженам, выпуски шоу «Двигай делом» о предпринимателях «в лучшем городе земли Владивостоке» и информация об участии в спецпрограмме Каннского кинофестиваля «Уголок короткого метра». В 2015 году в его программу попала обаятельная короткометражка Старостина «Спасибо» — о том, как он повез показывать маленького сына своим бабушке и дедушке в Ульяновск.

Как и «Спасибо», «Осколки звезд сорвутся с неба и исчезнут», озаглавленные строчкой из песни «Бесполезно» группы «Валентин Стрыкало», — история семьи Старостиных, но снятая в совершенно других тонах. Звонок отца становится отправной точкой для документального путешествия одновременно в будущее, где матери режиссера больше нет, и в прошлое, где она еще была, но от этого было не легче. «Я беру в руки камеру, может быть, пять раз в год, — рассказывает „Медузе“ Альбина Старостина. — Просто невероятное совпадение, что именно в такой момент Пете позвонили и он узнал, что мамы не стало».

Старшие Старостины, что называется, «самая обычная семья»: с трудом выбитая квартира с незатейливым ремонтом, черно-белые фотографии в рамках на стенах — детей, которые давно выросли и разъехались по другим домам и городам, две фаянсовые собачки. «Мы как эти собаки», — говорит про себя с мужем главная героиня фильма Ольга Старостина в архивной съемке, намекая на постоянные ссоры, — и ставит фигурки на полку мордой друг к другу, как в поцелуе.

Впервые мы видим героиню уже мертвой — на полу, полуприкрытой покрывалом; рядом — муж и сотрудники ритуальной службы. Старостин с порога снимает почти все происходящее на камеру гоу-про, не предупреждая ни похоронщиков, ни отца, ни зрителей. Это та степень откровенности, которой вроде бы ждешь — и при этом не ожидаешь — от документального кино; и в этот момент, да и в «Осколках» в целом, Старостин показывает крупным планом то, с чем рано или поздно сталкивается каждый и от чего импульсивно хочется отвернуться.

С этой же бесстрастностью Старостин будет снимать еще несколько дней. В церкви, где с «батюшкой можно договориться» об отпевании подешевле, в похоронном автобусе с надписью «Груз 200» (это не единственная отсылка к Балабанову — отец героя приходит на похороны жены в футболке с портретом Сергея Бодрова и надписью «В чем сила, брат?»), в крематории и на кладбище. В опустевшем доме, где сидит сильно пьяный отец. Перед гробом матери, впервые направив объектив на себя, говоря ей слова, недосказанные при жизни.

Эти черно-белые кадры настоящего перемешаны с цветными флешбеками: за полгода до этого Старостин начал снимать мать, понимая, что ее скоро не станет. «Она уже много лет пила, а в последний год совсем перестала выходить из своей комнаты», — вспоминает режиссер в разговоре с «Медузой». По сути, фильм построен как расследование семейной истории, развязку которой и автор, и зрители уже знают. Старостин пытается разобраться, почему мать закрылась от близких, начала пить, отказывалась от лечения и к 59 годам начала воспринимать себя старухой — а еще почему для сына и мужа она стала почти чужой.

Главная героиня — оплывшая женщина в очках, с неряшливой стрижкой-каре и в пухлом плюшевом халате. Осознав, что ее снимают, она одновременно рада возможности разговориться и недовольно отворачивается от камеры. Дело во флешбеках происходит 31 декабря; в семье Старостиных чуть скомкано, без большого застолья, провожают 2017-й год, — вздыхая, что он был тяжелым, — и желают, чтобы новый был лучше. Из этого вроде бы заурядного зрелища (такие видео обычно оседают в памяти телефона или на кассетах, которые никто никогда не пересматривает) с каждой выпитой стопкой вылезают на свет затаенные обиды, давние травмы и предвестники грядущей беды.

«Осколки» построены примерно по тому же принципу, что и популярные драмы о семейных сборищах, на которых что-то идет не так, вроде «Торжества» Томаса Винтерберга или фонтриеровской «Меланхолии», — только отношения здесь выясняют не вокруг праздничного стола, а вокруг гроба. Нежеланный брак, случайные дети, попытки разводов и примирения под давлением старших («У тебя сын!»), страх и ненависть, любовь и нелюбовь в пределах одной квартиры — все это проговаривается здесь почти вскользь, чтобы сложиться в образ одной несчастливой семьи.

Старостин снимает очень личный, но по сути универсальный фильм о том, как не одно поколение людей жило «как надо», хотя никому это не было нужно. О том, к чему приводит многолетнее молчание (от сбивчивых попыток матери объяснить отцу, что она пьет из-за его побоев, тот отмахивается, как от назойливой мухи, при этом искренне переживая, что жена себя губит), — и как невыносимо то, что придется услышать, если его нарушить.

Петр Старостин признается, что съемки фильма стали для него своего рода психотерапией, способом немного отстраниться от заурядного кошмара первых дней после смерти матери, понять, что же случилось в родительском доме, — и предполагает, что многих знакомых (да и незнакомых) эта картина шокирует. В первую очередь тем, что она нарушает негласное правило: «о покойных либо хорошо, либо ничего». На вопрос, почему ему кажется важным сломать это табу, Старостин — после паузы — отвечает: «Просто это важно».