Поймать и простить В России людей все чаще заставляют извиняться на камеру. Зачем? Откуда это пошло?

Практика принудительных или вынужденных извинений на камеру стала повсеместной. 9 декабря появился ролик, на котором студента РАНХиГС Олега Терещенко заставляют извиниться за комментарий во «ВКонтакте» о том, что традиции запрещают чеченским девушкам встречаться с русскими, хотя по закону нельзя ограничивать их свободу. Через два дня генеральному директору Comedy Club Production Андрею Левину пришлось извиняться за шутку про ингушскую девушку из эскорт-агентства в выпуске шоу «Comedy Woman» — после того как несколько десятков ингушей приехали в офис компании выяснять отношения с руководством. Чуть позже канал выпустил ролик, в котором прощения перед ингушскими зрителями просят сразу несколько сотрудников ТНТ. «Медуза» изучила десятки случаев публичных извинений последних лет и рассказывает об особенностях этого жанра — и о том, откуда он мог взяться.

Извинения в эфире

18 декабря 2015 года на чеченском государственном телеканале «Грозный» вышел сюжет о встрече главы республики Рамзана Кадырова с жительницей Чечни Айшат Инаевой. Инаева сидит на краю дивана, смотрит в пол и, кажется, с трудом сдерживает слезы. Женщина настолько подавлена, что Кадыров не может заставить ее говорить и обращается к ее мужу, который сидит рядом: «Магомет, ради Аллаха, заставь свою жену задавать мне вопросы!» Рядом с креслом, занятым Кадыровым, на диване — председатель парламента Чечни Магомед Даудов и на тот момент глава администрации руководителя республики Ислам Кадыров. Инаева почти ничего не говорит, только просит прощения и оправдывается.

Незадолго до этой встречи в WhatsApp (это приложение — одно из главных неформальных медиа в Чечне) появилось аудиообращение сотрудницы реабилитационного центра Айшат Инаевой, где она жалуется на практику сбора с людей предоплаты за жилищно-коммунальные услуги. Инаева сетует на бедность обычных чеченцев и критикует Кадырова за «показуху» — и за то, что он раздает роскошные подарки. На встрече с главой республики Инаева отреклась от своих слов и признала, что у нее «наверное, затуманился разум». Инаеву коллективно осудили и на сходе жителей ее родного Надтереченского района: в зале собралось не меньше сотни людей под председательством Ислама Кадырова и местных старейшин.

Ролик с извинениями чеченского блогера Адама Дикаева появился в интернете через два дня после сюжета об Айшат Инаевой. На видео молодой чеченец без штанов идет по беговой дорожке, объясняет, что он никто, и поет песню «Мой лучший друг — это президент Путин». За неделю до этого блогер раскритиковал Кадырова за то, что тот в годовщину начала чеченской войны опубликовал в инстаграме видео, на котором он занимается на беговой дорожке под эту песню.

Вероятно, извинения Айшат Инаевой и Адама Дикаева, случившиеся в 2015 году, — первые широко известные образцы жанра, который в действительности появился на несколько лет раньше. У него нет строгих канонов, но есть общие признаки: человек в кадре выглядит униженным — и непохоже, что он может отказаться от участия в записи ролика.

Руководитель правозащитной организации «Комитет по предотвращению пыток» Игорь Каляпин, много лет работавший в Чечне, не сомневается, что у людей из роликов с извинениями просто нет выбора. «Я думаю, что его [Адама Дикаева] как-то очень серьезно принуждали к такому „извинению“, потому что для Чеченской Республики это выглядит очень позорным — без штанов на беговой дорожке».

По словам Каляпина, перед тем, как принести извинения, люди в Чечне часто пропадают на несколько суток. Так было в случае с публицистами Ризваном Ибрагимовым и Абубакаром Дидиевым. Они пропали в ночь на 1 апреля 2016 года, а спустя несколько дней появились на встрече Рамзана Кадырова с чеченскими историками и писателями. В сюжете телеканала «Грозный» Ибрагимов и Дидиев стоят с испуганными лицами за спинами собравшихся и слушают, как те осуждают их книги. В конце они не просто извиняются на камеру, а вслед за богословом повторяют слова молитвы об отпущении грехов. Через несколько месяцев суд признал книги Ибрагимова и Дидиева экстремистскими. Ибрагимов на суде показал, что после задержания он провел четверо суток в РОВД Октябрьского района Грозного, где его пытали током.

Отказ извиняться может привести к тяжелым последствиям. Программный директор Московского бюро Human Rights Watch Татьяна Локшина в разговоре с «Медузой» приводит в качестве примера громкое дело чеченского политика Руслана Кутаева. Он участвовал в конференции, на которой обсуждалось решение Кадырова перенести День памяти о жертвах депортации чеченцев 1944 года с 23 февраля на 10 мая — день похорон Ахмата Кадырова. Участников конференции вызвали на беседу с Кадыровым, но Кутаев не явился. Летом 2014-го его приговорили к четырем годам колонии за хранение наркотиков. «Для человека калибра и возраста Руслана Кутаева обвинение в хранении наркотиков — своеобразная форма унижения, и это как раз наказание за отказ извиняться», — объясняет Локшина. По словам Кутаева, после задержания его избивали и пытали током.

С тех пор в СМИ упоминалось несколько десятков случаев публичных извинений. Большинство из них обращены лично к Рамзану Кадырову или к чеченским властям. По мнению Локшиной и многих других экспертов, именно Кадыров задал стандарт, который сейчас распространился и за пределы Чечни.

Проверка жалобы

Судя по сюжетам ЧГТРК «Грозный» за последний год, совсем не обязательно напрямую критиковать чеченские власти, чтобы стать героем унизительного репортажа. Достаточно пожаловаться, публично обратиться за помощью или каким-то другим образом намекнуть, что власти республики работают неэффективно.

«Люди в Чечне должны радоваться, славить своего правителя, как в последние годы принято называть Кадырова, — объясняет Игорь Каляпин. — А каждый человек, который чем-то недоволен, — замаскированный враг, его нужно разоблачить и принудить к извинению». По словам Каляпина, тех «врагов», которые осмеливаются подавать официальные жалобы на действия чиновников и силовиков в прокуратуру или Следственный комитет, преследуют очень жестоко. Он приводит в пример случай жителя села Кенхи Рамазана Джалалдинова, который записал видеообращение к Путину и пожаловался на коррупцию. После этого у Джалалдинова сожгли дом, а его самого вынудили бежать из Чечни, пригрозив судьбой убитых братьев Ямадаевых и Бориса Немцова. Родственницы записавшего видеообращение чеченца рассказывали, что их увозили ночью, угрожали бросить в пропасть и стреляли над головой. Тех, кто просто жалуется на жизнь в соцсетях, так не преследуют — но они становятся героями унизительных репортажей на «Грозном».

Каляпин говорит, что такие репортажи — часть кампании против жалоб, которая, по его оценке, развернулась два-три года назад. Он отмечает, что прежде на тех, кто жалуется, могли давить — например, уволить с работы, — но не так жестко.

«Медуза» изучила почти два десятка таких сюжетов. Все они устроены похожим образом и пытаются донести одну и ту же простую мысль: жаловаться в интернете плохо и стыдно. Вот примерный план типичного репортажа в таком формате:

1. Автор репортажа рассказывает, что в соцсетях или в WhatsApp распространяется такое видео / такая жалоба — в кадре показывают скриншот или фрагмент ролика.

2. По поручению главы республики собирается специальная комиссия, чтобы разобраться, — обычно в нее входят очень высокопоставленные люди: министры, главы районов и другие. В редчайших случаях — сам Кадыров.

3. Выясняется, что автор жалобы или герой скандального видео сам во всем виноват. Мотивы у него могут быть следующие:

• хотел привлечь к себе внимание, распуская ложные слухи и сплетни,
• хотел обогатиться за чужой счет, улучшить жилищные условия.

4. Родственники героя репортажа и другие собеседники репортеров объясняют, что у него все в порядке, а жалобы — надуманные.

5. Члены специальной комиссии негодуют, что люди распространяют ложные сведения, хотя в республике столько всего делается для общественной безопасности / здоровья людей / благополучия неимущих / комфорта рожениц. Они сетуют, что ложные жалобы отвлекают государственные органы от помощи тем, кто действительно в ней нуждается.

6. Герой репортажа признает, что был неправ, и извиняется или просто стоит с пристыженным видом.

7. Автор репортажа заканчивает ролик нравоучением о том, что нельзя распространять слухи и сплетни и пытаться нажиться за чужой счет.

Репортаж от 15 февраля 2017 года под названием «Сплетни и слухи в соцсетях в последнее время превратились в социальный инстинкт» можно считать своего рода манифестом жанра. В сюжете рассказывается о жителе Чечни, который в инстаграме попросил Кадырова помочь своему больному ребенку. Он не должен был так поступать, потому что помощь мальчику оказывается в должном объеме. Министр здравоохранения республики Эльхан Сулейманов объясняет, что главный мотив таких обращений — «улучшение жилищных условий или получение материальных средств». Но главная беда даже не в этом, продолжает Сулейманов, а в том, что специалисты вынуждены напрасно отвлекаться. Отец мальчика не появляется в кадре с извинениями, зато там есть комментарий психолога Елены Сердюковой — она объясняет, что распространение слухов в соцсетях нужно для того, чтобы вызвать у людей недовольство государственными органами и дестабилизировать общество.

Вот еще несколько характерных примеров. В WhatsApp попал ролик из грозненского роддома — пожилая жительница Грозного в истерике ругает врачей, которые лечат ее дочь. На место выезжают спикер парламента Чечни, прокурор республики, замминистра внутренних дел, министр здравоохранения и другие. Выясняется, что женщина зря подняла панику. Теперь ей может грозить уголовное преследование по статьям о клевете и даче ложных показаний. Женщина со слезами на глазах извиняется и говорит, что она опозорена и лучше бы умерла.

Альбина Идрисова пожаловалась в WhatsApp, что учителя школы принудительно собирают деньги на поход детей в цирк. Выясняется, что все было не так. Женщина признается, что распространила ложные сведения, даже не дочитав сообщение. Автор репортажа завершает его такими словами: «Необдуманный и откровенно нелепый поступок Альбины Идрисовой поставил в неудобное положение всю ее семью. Забыв золотое правило жизни „думать прежде, чем делать“, взрослая женщина вынуждена сегодня находить оправдание своему поведению».

Другие ролики, сделанные в похожем формате:

• Съемочная группа ЧГТРК «Грозный» прояснила ситуацию с жителем Урус-Мартана Султаном Шидаевым
• В Сети появляются все новые публикации, в которых просят помочь собрать деньги на лечение
• Сплетни и слухи в последнее время наводнили социальные сети в Чечне
• Обращение 53-летнего жителя Грозного за считаные часы распространилось по всей республике
• В соцсетях распространилась публикация о бедствующей старушке из села Новое Солкушино
• Джаубатыровы из Алхан-Юрта ни в чем не нуждаются
• Очередное обращение к Рамзану Кадырову оказалось попыткой нажиться

Распространение жанра: не только внутри Чечни

В начале 2016 года формат публичных извинений распространился за пределы Чечни. Депутат городского совета Красноярска Константин Сенченко в ответ на оскорбительные высказывания главы Чечни о российской оппозиции назвал его в фейсбуке «позором России», который «дискредитировал все что можно». Через несколько дней Кадыров опубликовал у себя в инстаграме видео, где депутат просит прощения за свои слова: такое решение он принял после того, как «пообщался с представителями чеченского народа». Переговорщиком тогда выступил Бувайсар Сайтиев, трехкратный олимпийский чемпион по вольной борьбе и почетный житель Красноярска. Позже Сенченко уверял, что не ожидал публикации видео, а извинения принес в личной беседе. Депутат говорил, что ему не угрожали, но намекали на возможные неприятности.

Главный раввин Москвы Пинхас Гольдшмидт в феврале 2017 года сказал, что «99% террористов — мусульмане». Ему пришлось извиняться на камеру перед всеми мусульманами, а опубликовал его обращение в своем инстаграме все тот же Кадыров. Он же предложил «подвести черту под дискуссией», которая последовала после заявления раввина.

С начала 2016 года появилось несколько видео, где людям приходилось извиняться не перед Рамзаном Кадыровым, а перед Рамазаном Абдулатиповым, занимавшим тогда пост главы Дагестана. На одном из роликов неизвестные бьют человека прямо в кадре и требуют извинений.

Самый громкий случай произошел в июле 2017 года: житель Ногайского района Дагестана Равиль Тангатаров записал видео с оскорблениями в адрес Абдулатипова; уже на следующий день он опубликовал обращение с извинениями — но на этом история не завершилась. Вскоре в пабликах появился ролик, где избитые в кровь Тангатаров и его знакомый просят прощения у главы Дагестана.

Извиняться приходится не только перед руководителями республик. В мае 2017 года «Петербургская газета» опубликовала интервью о том, что ингуши должны «благодарить Сталина» за депортацию 1944 года. К директору компании, которая владеет газетой, приехали «крепкие парни», как их назвали в редакции, и записали ролик с извинениями.

В ноябре 2016 года извиняться пришлось даже рэперу Гнойному: он попросил прощения сразу у китайцев, армян и чеченцев. Панч, за который извинялся рэпер, прозвучал на баттле в октябре 2014-го; однако только через два года — уже после волны извинений перед Кадыровым — Гнойному начали поступать угрозы в социальных сетях.

Теперь извиняться может заставить кто угодно и кого угодно, как это произошло в случае со студентом РАНХиГС Олегом Терещенко, которого однокурсники заставили просить прощения за оскорбительные, по их мнению, комментарии во «ВКонтакте». В соцсетях по запросу «заставили извиниться» находятся и другие похожие ролики — например, видео о дагестанце, который сначала оскорбляет чеченцев и ингушей, а потом просит прощения. «Я не знал, что я делал, — говорит автор ролика. — Каким бы героем человек ни был, за оскорбление ингушей и чеченцев последует смерть».

Почему извинения — это так важно

Чеченское общество построено на принципах чести — не только собственной, но и родовой, объясняет директор Центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская. «Если унизили тебя и твоя семья не смогла ответить, то все твои родственники страдают — твои сестры замуж не выйдут, твоим братьям будет сложнее устроиться на работу, и вся семья окажется понижена в своем статусе», — говорит эксперт. По ее словам, именно это обстоятельство делает практику публичного унижения таким эффективным методом контроля над обществом — эффективнее даже угроз убийством, потому что чеченцы не боятся смерти. Еще один метод — надавить на родственников; потому что любой человек проще воспринимает угрозу собственной безопасности, чем безопасности своих близких.

Сокирянская предполагает (и в этом с ней согласна программный директор Московского бюро Human Rights Watch Татьяна Локшина), что истоки жанра чеченских принудительных извинений стоит искать в другой похожей местной практике — когда родственников боевиков заставляют публично отрекаться от своих родственников, таким образом полностью вычеркивая их из жизни общества.

По словам экспертов, принуждение к отречению практикуется в Чечне примерно с конца 2000-х годов. Один из ярких примеров — история Асланбека Бахарчиева. Его сына Зелимхана заподозрили в вербовке участников нападения на Грозный в декабре 2016 года, во время которого погибли несколько полицейских. Через три дня после теракта отца Зелимхана, очень пожилого человека с онкологическим заболеванием, вывели вместе с другими мужчинами семьи на площадь родного села. Там собрались родственники погибших полицейских, представители властей и духовенства. В сюжете на телеканале «Грозный» родственники прямо говорят, что объявляют этой семье «кровную месть» (автор репортажа оговаривается, что вообще-то власти борются с этой практикой, но тут сложно «отказать людям в моральном праве»). После схода все мужчины семьи Бахарчиевых покинули село. Сам Асланбек Бахарчиев вскоре умер, и власти, по словам одного из односельчан, не позволили похоронить его на родной земле.

Чеченские власти не раз открыто заявляли, что за террористические преступления будут нести ответственность близкие подозреваемых: не раз дома, принадлежащие таким семьям, сжигали, а самих людей вынуждали покинуть республику. По словам Екатерины Сокирянской, власти считают родственников «пособнической базой», хотя прекрасно знают, что близкие чаще всего не знают о том, что их дети подпали под влияние террористической организации.

Игорь Каляпин тоже уверен, что публичные извинения и публичные отречения — проявления «общей тенденции». «Это придумали кадыровцы — с учетом местного менталитета: они понимают, насколько травматичным является публичное унижение», — говорит правозащитник.

Правозащитница Татьяна Локшина уверена, что именно чеченская практика принудительных извинений задала стандарт для всех остальных. По словам Локшиной, количество публичных извинений увеличивается, потому что федеральная власть никак не реагировала на чеченские примеры, даже когда извиняться приходилось жителям других регионов, например красноярскому депутату.