Три причины (и ни одного спойлера), почему мы обожаем «Очень странные дела»

Для многих выходные пройдут под знаком «Очень странных дел». Утром 27 октября все девять серий второго сезона появились в онлайн-кинотеатре Netflix, а уже к обеду в интернет стало страшно выходить из-за спойлеров. Специально для тех, кто еще не начал смотреть главную сказку года, кинокритик Егор Москвитин рассказывает, чем так уникален проект Stranger Things.

Это таинство

Существует полулегенда-полубыль, что когда продюсеры увидели первую сборку фильма «Чужой» Ридли Скотта, им захотелось ударить заносчивого британского режиссера чем-то тяжелым. Потому что инопланетное чудовище, на дизайн и анимацию которого были потрачены огромные деньги, чье грозное прозвище было вынесено в название, почти не появлялось в кадре! Монстр загадочно махал хвостом, словно химера, мелькал в коридорах звездного корабля, а атаковал слишком быстро, чтобы кто-нибудь в космосе хотя бы успел услышать крики его жертв. В доводах продюсеров был здравый смысл: зачем тратить столько времени, средств и сил на то, что никто толком не увидит? Но после долгих переговоров Скотту удалось отстоять свое видение, и именно поэтому «Чужой» получился таким жутким и убедительным. А ведь он вышел в пору расцвета ужастиков — когда каждый режиссер считал своим долгом навязчиво носиться за зрителем с бензопилой.

Сериал «Очень странные дела» (Stranger Things) — тоже пример того, как чутье одерживает победу над здравым смыслом. Когда никому особо не известные браться Мэтт и Росс Дафферы придумали идею, от нее отвернулось больше дюжины телеканалов. Сериал показался продюсерам чересчур страшным для детей и слишком инфантильным для взрослых. А получить деньги от Netflix, как думали братья, в ту пору могли лишь признанные мастера вроде Дэвида Финчера. У 30-летних Дафферов за спиной был лишь скромный семейный ужастик «Затаившись» и участие в не самом успешном сериале «Сосны» М. Найт Шьямалана.

Против «Очень странных дел» было и то, что подобные замыслы уже реализовывались — и без особого успеха. В 2009 году американский прокат с большой прохладой принял «Тело Дженнифер» — ностальгический фильм ужасов о провинциальной школе, который разворачивался в мире, словно бы придуманном Стивеном Кингом, а разыгран был актуальными для молодежи героями — оскароносной сценаристкой Дьябло Коуди и сверхпопулярными на тот момент актрисами Меган Фокс и Амандой Сейфред. А уже в 2011-м году другой, не менее ностальгический фантастический фильм режиссера Джей Джей Абрамса и продюсера Стивена Спилберга «Супер-8», собрал в прокате США больше 120 миллионов долларов: хорошая сумма, едва, впрочем, отбившая бюджет.

Но решение о запуске «Очень странных дел» совпало с планами Netflix на глобальную экспансию (130 новых стран сразу). Поэтому идеи американского гуманизма, которые нес в себе сериал, оказались как нельзя кстати.

Для самих братьев Дафферов, как и для Ридли Скотта в случае с «Чужим», грядущий успех был чудом. Дафферы вовсе не хотели отправлять в вечность капсулу с сокровищами американской культуры — всеми этими Спилбергами и Кингами, «Звездными войнами» и настольными играми Dungeons & Dragons, ужастиками Карпентера и мелодрамами Тома Круза. Им хотелось рассказать маленькую историю о ребенке, пропавшем из семьи. Все остальное мистическим образом возникло само.

Это наш коллективный портрет

Герои «Очень странных дел», кажется, живут в разных вселенных не только с нами, но и с братьями Даффер: те родились после 1983 года (когда происходят события в сериале), а мечтали и взрослели в 1990-е. Но то, как режиссеры описывают свое детство, наверняка покажется вам знакомым. Братья росли в глубинке, часто убегали в лес, бродили с друзьями по железнодорожным путям, а самым большим богатством считали VHS-кассеты со старыми фильмами. В результате — приключения вымышленных героев для подростков становятся куда большим источником вдохновения, чем поступки старших братьев и сестер, не говоря уже об их папах и мамах.

Когда в первой серии «Очень странных дел» маленький Майк Уиллер пытается уговорить свою семью отправиться на поиски его пропавшего друга Уилла Байерса, отец пропускает его слова мимо ушей, а мать устраивает скандал. Поэтому Майк тайком берет велосипед и сбегает из дома — а увидев, что в это же время к его старшей сестре в окно лезет одноклассник, лишь разочарованно вздыхает. Семьи для большинства героев «Очень странных дел» — всего лишь коробки, в которых хранятся любимые игрушки. Как и в романе Стивена Кинга «Оно», взрослые просто не замечают творящегося вокруг зла.

Поэтому весь сериал герои руководствуются уроками вымышленных героев. «Как бы поступил на нашем месте Фродо? Что скажет на это учитель Йода? А не может ли этот взрослый быть таким же предателем, как генерал Ландо?» — все время спрашивают персонажи, а зрители понимают, что и сами до сих пор равняются на тех же героев, ориентируются на те же поведенческие модели, живут в той же системе координат. Массовая культура последних десятилетий, со всем своим чудовищным перепроизводством, устроена так, что жизненный опыт давно уже легче получать из книг, фильмов и сериалов, чем из взаимодействия с реальными людьми. Особенно из сериалов. Чтобы принадлежать к «поколению Stranger Things», вовсе не обязательно провести детство в Америке 1980-х, — именно поэтому шоу пользуется таким успехом во всем мире.

Это безупречная игра со временем

Сериалу, который отважился ловить дух времени, и самому нужно аккуратно заводить часы. «Очень странным делам» это удается, причем во всем. У первого выпуска был идеальный тайминг: восемь эпизодов — это ровно столько, сколько нужно, чтобы успеть рассказать историю и привязать зрителя к героям, но не превратиться во второй сезон «Твин Пикса». Второй выпуск выходит точно под Хэллоуин — чтобы стать если не символом, то одним из важнейших атрибутов всемирного праздника. Причем праздника, который подпитывается массовой культурой, — и это как нельзя лучше отражает наднациональную суть самих «Очень странных дел».

Другой пример идеальных взаимоотношений сериала со временем — то, как выглядят его герои. Братья Дафферы рассказывают, что во время кастинга труднее всего было отобрать юных актеров, которые бы выглядели как ребята из 1980-х. Когда исполнителей главных ролей наконец нашли, им строго-настрого запретили пользоваться современным гримом. Поэтому Чарли Хитон, исполнивший роль Джонатана Байерса, до боли похож на Ривера Феникса — трагически погибшего актера, успевшего сыграть в нескольких важных подростковых сагах 80-х и 90-х (в первую очередь — в «Останься со мной» по Стивену Кингу 1986 года).

Маленький канадец Финн Вулфхард до того вжился в образ слабого, но совестливого подростка, что одновременно с «Очень странными делами» его взяли в фильм «Оно», запредельный кассовый успех которого только подчеркивает актуальность темы. А актриса Натали Дайер напоминает всех школьных красавиц из американских трагикомедий разом — но еще больше зрители скучают по ее несуразной подруге Барб в исполнении Шэннон Парсер.

И наконец, в «Очень странных делах» играет так и оставшаяся вечным подростком Вайнона Райдер. И как ни странно именно она, словно тикающие часы, напоминает, что нужно спешить жить. Сериал, который обогащает — это ли не счастье?