«Предпочитаю проецировать себя на персонажей, предельно далеких от меня. И чаще на женщин, чем на мужчин» Режиссер Франсуа Озон — об эротическом триллере «Двуличный любовник»

На российские экраны выходит «Двуличный любовник» — провокационный эротический триллер французского режиссера Франсуа Озона. Героиня (Марина Вакт) влюбляется в своего психотерапевта (Жереми Ренье), а потом неожиданно встречает его брата-близнеца и заводит с ним роман. Кинокритик «Медузы» Антон Долин поговорил с режиссером о том, как фантазия в фильме переплетается с реальностью и что с этим делать зрителю, а также — о необычных эротических сценах.

— В «Двуличном любовнике» уже не разберешь, где «реальность», а где фантазия. Понятно, что такой и была ваша задача, но зрители выходят из зала в растерянности. Вам эта растерянность нравится, вам она льстит?

— Я люблю играть со зрителями. Хочу, чтобы у них была полная свобода интерпретации. Я и сам как зритель люблю раскинуть мозгами, что это я увидел на экране. Именно так я чувствую себя живым. Ненавижу пассивную публику. Хотя, разумеется, такой подход может выбить из колеи и заставить задаться неудобными вопросами.

«Двуличного любовника» я задумывал как фильм-кошмар, зритель вынужден на время стать психоаналитиком и интерпретировать символы по-своему. Что здесь фантазм, а что — факт… В конечном счете, для меня разницы нет. Ведь фантазм и сон говорят о персонаже правду! Меня же интересует не реальность, а именно правда. 

— Но что вы ответите на вопрос смущенного зрителя, который попросит вас помочь разобраться в увиденном?

— Отвечу: сходите посмотрите фильм во второй раз. При первом просмотре вы теряетесь, при втором уже понимаете каждый кадр. Хотя вообще-то ответ на все вопросы в «Двуличном любовнике» звучит достаточно ясно: в финале мы выходим наконец из сна и пробуждаемся. Вместе с героями. Моя любимая модель: фильм начинается с реальности и заканчивается реальностью, а в середине — мешанина, сбивающая с толку. В «Бассейне» я действовал по тому же плану. 

— Все ваши фильмы очень разные, но в последние годы их объединяет одна тема: человек, который скрывает от окружающих самого себя, свое подлинное лицо. Об этом были «В доме», «Молода и прекрасна», «Новая подружка» и «Франц». Об этом же и «Двуличный любовник». 

— Вы сказали об этом, я сразу подумал, что вы правы… и расстроился. Я постараюсь в следующем фильме измениться. Но так и есть! Личность конструируется таким образом. Рядом с подлинным «я» всегда нужно держать еще одно, искусственное или ложное, чтобы дать себе этот крохотный островок свободы — возможности быть не только самим собой, но и кем-то еще. Иначе реальность будет непереносимой. Так, у героини «Молода и прекрасна», девушки из благополучной буржуазной семьи, есть потребность вести тайную жизнь проститутки. Точно таким же образом в «Двуличном любовнике» Хлоя, у которой благополучные отношения с хорошим человеком, хочет завести тайный роман на стороне.   

— Кино для вас — такое же искусственное «я», за которым вы прячетесь? Или наоборот, вы так себя раскрываете?

— Мне кажется, скорее, раскрываю. Мои фильмы говорят обо мне многое. Фильмы — камера, актеры — это маски. Тем не менее, я себя в этих масках узнаю. С другой стороны, я не чувствую себя способным снимать автобиографическое кино, как делают многие французские режиссеры. Я предпочитаю проецировать себя на персонажей, предельно далеких от меня, — и чаще на женщин, чем на мужчин. 

— У нас в России нет такого культа психоанализа, как в Европе или в США. Мне показалось, что «Двуличный любовник» — фильм очень иронический по отношению к самой профессии психоаналитика. 

— Ирония есть, но по отношению лишь к одному из докторов-близнецов, которых играет Жереми Ренье. Я не иронизирую над Полем, только над Луи. Поль — отличный психотерапевт: он влюбляется в пациентку и сразу прекращает терапию. Когда ей становится не по себе, он посылает ее к другому доктору. Тогда она находит Луи, своеобразное воплощение плохого психотерапевта. Но ведь и такие гуру существуют на самом деле! Мой герой делает именно то, чего делать нельзя. 

— «Никогда не спите с пациентами» говорит себе герой «Антихриста» Ларса фон Триера, когда занимается сексом с собственной женой и пациенткой. 

— Правда? Его фильм об этом? В упор не помню. У меня в памяти остался только погибший ребенок. Надо пересмотреть. 

— Кстати, сцены секса в «Двуличном любовнике», как и во многих ваших картинах, впечатляющие.

— Здесь я хотел показать необычные сцены секса. Вызвать у зрителя эротическое желание, поиграть с ним… У меня нет никаких ограничений, я их не признаю. Франция позволяет нам свободу в этой области. На плакате, естественно, будет возрастное ограничение. Но порнографию я не снимаю — только эротику. Нагота для меня — очень важный элемент кино. Иногда с этим сложно.

Например, я на своей странице в фейсбуке опубликовал первый кадр из «Двуличного любовника»: там были двое героев, абсолютно голые, сидевшие напротив друг друга и отражающиеся в череде зеркал. Так вот, администрация фейсбука заморозила мой аккаунт — ведь там были видны соски Марины Вакт. Правда, почему-то соски Жереми Ренье никого не смутили. Я был вынужден на следующей версии фотографии закрыть соски черными крестами. Какое это лицемерие! Но, в конце концов, фейсбук — американское изобретение. У нас во Франции это фото всем понравилось. 

— А как во Франции приняли фильм?

— По-разному. Спорили, ругались. Люблю такое, обожаю провоцировать. Ничего нет хуже безразличия. 

— Неужели вам не хочется быть всеобщим любимцем?

— Это случилось с «Францем». Он очень всем понравился. Все говорили одно: «Франсуа Озон повзрослел, он перестал провоцировать и сделал большой классический фильм». Мне хотелось закричать в ответ: «Нет, я такой же гадкий мальчишка, как и раньше!» «Двуличный любовник» — мой ответ. Я рад, что этот фильм многих так встревожил. 

— Марину Вакт вы снимаете уже во второй раз, она играла в вашем фильме «Молода и прекрасна». И это удивительный случай. Она же манекенщица, актриса рекламы, она в самом деле молода и прекрасна. Как вы разглядели в ней потенциал смелой и глубокой актрисы?

— Совершая такой выбор, ты всегда рискуешь. Продюсеры не верили в мой выбор. Говорили: «слишком хорошенькая». Но я сразу разглядел в ней звезду. Знаете, что такое звезда? Это актер или актриса, от которых невозможно оторвать взгляд, когда они попадают в объектив камеры. Они просто привлекают внимание, это необъяснимо. Для «Молода и прекрасна» я искал загадочного персонажа — эдакую чистую страницу, на которую вы сможете проецировать любые свои фантазии. Такой была Катрин Денев в «Дневной красавице». В итоге у меня получился почти документальный фильм о Марине Вакт: она в самом деле таинственна и непроницаема, как и ее героиня.

В «Двуличном любовнике» все иначе. Необходимо было проникнуть в персонажа, узнать ее секрет. Когда я предлагал роль Марине, чувствовал себя неловко: бедняжка, опять придется обнажаться перед камерой и играть сексуальные сцены. И сразу сказал ей: я пойму, если ты откажешься. Но Марина поняла, что именно здесь она сможет доказать себе и другим, что стала настоящей актрисой, что она способна сыграть героиню, совсем не похожую на себя. Кроме того, в «Молода и прекрасна» она была еще подростком, а с тех пор вышла замуж и родила ребенка. Стала молодой женщиной. 

— Снимается она, тем не менее, мало.

— У нее нет больших амбиций. Она очень много кому отказывает. И не торопится. Марина — сильная личность. Убежден, если она захочет, у нее будет карьера в Голливуде. 

— Давайте перейдем к Жереми Ренье. Он начинал свою карьеру с фильмов братьев Дарденн — реалистических драм. А потом сразу снялся у вас в сюрреалистических и хулиганских «Криминальных любовниках». Как вы выстраиваете свое сотрудничество с артистом, который как бы принадлежит двум совершенно разным кинематографическим мирам?

— Я обожаю фильмы братьев Дарденн. Но реализм у них очень стилизованный, условный. Жереми я впервые увидел в их фильме «Обещание» и сразу захотел его пригласить. Он — актер-хамелеон, способный адаптироваться к любому стилю и режиссерской манере. И ему самому нравятся эти изменения. Суровое «Обещание» [братьев Дарденн] как раз не пришлось ему по душе — он был ребенком, ему хотелось играть. Поэтому он с удовольствием согласился сняться у меня. И сейчас мы с ним долго работали над двумя персонажами. Это же мечта любого актера — сыграть близнецов. Что может быть увлекательнее и забавнее?

— Был ли «Двуличный любовник» технически сложным фильмом?

— Нет, я стремился здесь к простоте и строгости. Но и развлекался от души. Материал триллера позволил мне экспериментировать с разделенным экраном, зеркалами, отражениями, символами. 

— В основе фильма — книга Джойс Кэрол Оутс «Жизнь близнецов». Насколько свободно вы себя чувствовали по отношению к литературному первоисточнику?

— Я себя в таких случаях чувствую театральным режиссером. Беру пьесу — Мольера или Чехова — и присваиваю чужой материал. Предаю его, ведь что такое адаптация, как не предательство? То, что срабатывает в литературе, не сработает в кино. Я додумал параллельную линию, придумал финал, перенес действие во Францию. 

— А в театре вы ставить не пытались? 

— Мне много раз предлагали, но я отказывался. В театре вся власть — у актеров, а в кино — у режиссера. Пока что я от власти отказываться не намерен.