Выбор между родинами Что стало с украинскими военными, служившими в Крыму. Репортаж «Медузы»

Больше 20 тысяч служивших в Крыму украинских военных, милиционеров и сотрудников службы безопасности перешли на сторону России и сейчас считаются на Украине предателями и дезертирами. Против восьми тысяч человек возбуждены уголовные дела, они объявлены в розыск. Часть силовиков после референдума о присоединении в марте 2014 года осталась на стороне Украины и покинула Крым; тысячи бывших украинских военных просто уволились и по-прежнему живут на полуострове. По просьбе «Медузы» журналистка Юлиана Скибицкая рассказывает, как военные выбирали, что делать дальше — и не жалеют ли они о своем выборе.

Разговор с адмиралом

Украинский министр обороны Игорь Тенюх занимал этот пост меньше всех своих предшественников. И.о. президента Александр Турчинов, пришедший на место сбежавшего из Украины Виктора Януковича, назначил Тенюха исполняющим обязанности в конце февраля 2014 года — сразу после победы Евромайдана и смены власти в Украине. В отставку он отправился 25 марта того же года, проработав в общей сложности месяц, — после того, как Россия подписала договор с самопровозглашенными крымскими властями о вхождении полуострова в ее состав.

23 марта 2014 года, за два дня до увольнения, в эфире украинского телеканала 1+1 на связь с Тенюхом вышел Алексей Никифоров — заместитель командира отдельного батальона морской пехоты, который дислоцировался в Керчи. Он рассказал, что 21 марта командир этого батальона Александр Саенко поднял над частью российский флаг. Министр сидел в студии возле ведущей, а Никифоров вышел на связь с Киевом по скайпу.

«Я послал фотографию, где дагестанский солдат скручивает [с забора части] герб Украины, — рассказывал в эфире Никифоров. — У меня на данный момент 49 человек, которые хотят выехать в Украину, еще человек 20, которые хотят просто уволиться. Остальные хором подписывают контракты о том, чтобы служить в Российской Федерации. Может, вам кто-то не докладывает, товарищ адмирал?»

Тенюх довольно жестко сказал, что массовый переход солдат на сторону России — это проблемы самого Никифорова. «Если вы изменили присяге, то так и скажите. Вы военный человек, и не надо мне рассказывать, кто и как сдается. Поэтому когда вы набирали своих контрактников, то нужно было относиться к этому ответственно», — отчитал министр Никифорова. После этих слов замполит секунду помолчал, бессильно поднял вверх руки, а потом резко отключился от эфира, оборвав звонок.

В декабре 2016 года Никифоров рассказал «Медузе», что хотел тогда уволиться из вооруженных сил Украины и никогда больше туда не возвращаться. Но передумал.

Теперь он служит в Киеве. После того, как он уехал из Крыма, ему предложили поступить в Национальную академию министерства обороны Украины. Вместе с ним на территорию материковой Украины отправились 64 человека — из 306 служивших в батальоне. Примерно 20 человек уволились, остальные 220 перешли на службу в российскую армию. Батальон стал отдельной российской бригадой морской пехоты; возглавляет его по-прежнему подполковник Александр Саенко.

Появление вежливых

Реакция Игоря Тенюха в разговоре с Алексеем Никифоровым была неприятной для украинских военных, но вполне ожидаемой. События в Крыму развивались стремительно: 23 и 27 февраля 2014 года в Севастополе и в самом Крыму депутаты отправили в отставку глав регионов. На их место пришли «народные губернаторы» Сергей Аксенов и Алексей Чалый. Сначала они думали объявить референдум о новом статусе Крыма в составе Украины; затем стремительно поменяли планы и заговорили про референдум о вхождении Крыма в Россию. С 28 февраля на полуострове появились люди в форме без опознавательных знаков: в российской прессе их называли «вежливыми людьми», в украинской — «зелеными человечками». Они блокировали военные части и места для проведения голосования на референдуме.

В 2015 году украинский журнал «Вести. Репортер» цитировал анонимного представителя пришедшей после Евромайдана украинской власти. Он признал, что в правительстве не ожидали появления российских военнослужащих в Крыму под видом местной «самообороны». «Банковая [администрация президента Украины] на тот момент считала, что имеет в запасе не менее трех месяцев для установления контроля над полуостровом», — писало издание. Поэтому, когда после референдума воинские части начали переходить на сторону России, Киеву не удалось скрыть досаду.

До появления сил «самообороны» Крыма и украинское правительство, и «народные губернаторы» полуострова пытались заручиться поддержкой военных. В украинской столице поначалу осторожно говорили, что на сторону РФ может перейти около 50% расквартированного в Крыму личного состава; премьер-министр Крыма Сергей Аксенов 2 марта рассказывал, что военнослужащие массово пишут рапорты на переход.

В 20-х числах марта 2014-го, уже после референдума, крымским военным поступил приказ из Киева — выходить с полуострова. На тот момент примерно 70% служащих воинских частей решили остаться в Крыму. Всего из 20 тысяч военнослужащих, по словам главного военного прокурора Украины Анатолия Матиоса, около 14 тысяч перешли на службу в Российскую Федерацию. Сейчас он говорит, что в розыске по обвинению в дезертирстве — более восьми тысяч военных.

В украинском министерстве внутренних дел в апреле 2014-го уволили 12 тысяч работавших в Крыму милиционеров «за измену присяге». В службе безопасности Украины (СБУ) «предателями» назвали 1400 человек. Как пояснял бывший главный следователь СБУ Василий Вовк, это те, кто после референдума не явился из Крыма на территорию материковой Украины. Часть из них считается дезертирами, часть — изменниками. Последние, как правило, занимают высокие должности в российских силовых структурах. Поэтому, если они пересекут границу с Украиной, их тут же задержат. По украинским законам, дезертирам и изменникам грозит от пяти до 12 лет лишения свободы.

Тем, кто все-таки решил остаться служить на Украине, в России не препятствовали — но отдавать технику многим частям отказались. Показательным эпизодом той «странной войны», как называли ее сами участники, стал поступок украинского летчика, полковника Юлия Мамчура (сейчас депутат Верховной рады от Блока Петра Порошенко). 4 марта он вместе с безоружным личным составом отправился на переговоры с блокирующими часть военными. В результате некоторые самолеты удалось вернуть под контроль Украины. Но в целом, рассказывает «Медузе» майор Алексей Никифоров, украинским военным отдавали только старую технику. «Самое интересное, что она еще и была испорчена. Своими же», — вспоминает он.

Решайте сами

В декабре 2013 года в Киеве начались вооруженные столкновения между евромайдановцами и подразделением МВД «Беркут», в Крыму эти события восприняли особенно остро. Полуостров всегда симпатизировал России; там поддерживали и действия милиции, и президента Виктора Януковича.

«Мы пережили ужасные осень и зиму, — рассказывает „Медузе“ сотрудница симферопольского райотдела полиции Оксана (по просьбе крымских силовиков, оставшихся на полуострове, „Медуза“ не указывает их фамилии). — Там, на Майдане, были наши ребята, сыновья многих моих знакомых. Они приезжали и рассказывали, как сутками стояли на морозе. Им никто не давал ни горячее питье, ни сигареты. В них кидали булыжники и зажигательные смеси. А командиры говорили: нельзя применять силу».

Когда Виктор Янукович бежал из Украины, в Крыму поползли слухи о «Правом секторе» (организация признана в России экстремистской и запрещена), готовящем на полуострове провокации и нападения. Местные СМИ эти слухи в основном поддерживали, публикуя, например, информацию о том, что в Крым из Киева идет специальный поезд с боевиками. В­ райотделах милиции, говорит Оксана, ждали, когда их «придут жечь» и «заставят извиняться». Как только в Симферополе появились первые «вежливые люди», большинство милиционеров обрадовались. А Киев молчал. 

«Наши хлопцы звонили в Киев, спрашивали, что делать, а им никто ничего не говорил, — вспоминает Оксана. — С Крымом последний месяц вообще никто не разговаривал. А тут еще и президент [Виктор Янукович] уехал из страны — ну, был он хороший или плохой, но он же был законным и избранным. Когда мы были в критической ситуации, никто нам ничего не говорил. Разбирайтесь сами, на месте. Бросили как собак в прорубь, выплывайте, как хотите».

Накануне референдума о вхождении Крыма в состав Российской Федерации милиционерам предложили остаться служить на полуострове, пообещав, что в РФ им сохранят и должности, и оклад. Оксана тогда даже не сомневалась в том, что нужно делать; как и большинство ее молодых коллег. Незначительная их часть решила уехать в Украину, еще часть уволилась и осталась жить в Крыму.

«Потом уже, когда прошел референдум, нам из Украины начали звонить через левые телефоны. Говорили: „Вы в Крыму все предатели, раз остались там“, — рассказывает Оксана. — А когда мы звонили [в киевское главное управление МВД] и спрашивали, что делать, никто ничего не отвечал. Вспомнили внезапно, когда все события прошли, и чего греха таить — было уже поздно. Если бы эту ситуацию не бросили на самотек, а военным говорили бы, что делать… Возможно, все бы было по-другому».

Капитана-лейтенанта военно-морских сил Сергея крымские события застали в море. О том, что происходит на полуострове, он, как и его сослуживцы, узнавал от родни в Крыму. «Была такая неразбериха — абсолютная. Мы совсем не понимали, что происходит, — рассказывает „Медузе“ Сергей. — Пытались выходить на командование, чтобы понять, что нам делать. Но никаких внятных приказов мы не слышали».

Когда случился референдум, экипажу корабля, где служил Сергей, предложили два варианта: служить в России или уволиться. По его словам, переход прошел бесконфликтно. В отличие от других кораблей, где многих военных перевели на гражданские должности, и они потеряли в деньгах.

«Ребятам по каким-то каналам предлагали перевестись в Украину. Но мне никто ничего не предлагал. Я не знаю, кого в этом винить. Командование? Просто, наверное, проиграли какое-то время, и на тот момент ничего нельзя было сделать», — говорит он.

Впрочем, даже если бы предложение от украинских властей и поступило, вряд ли Сергей бы его принял. На полуострове у него, как и у многих крымчан, семья и родня. В момент принятия решения этот фактор перевесил — плюс, поначалу, вспоминает он, была и эйфория от прихода российских войск.

Некоторые военные, получившие российское гражданство, сохранили и украинский паспорт. Правда, вряд ли они когда-то смогут им воспользоваться — они понимают, что на территории Украины их ждет арест.

Спустя два с половиной года жизни в России Сергей так и не может точно сказать, жалеет он или радуется тому, что остался. С теми, кто уехал на материк, он старается поддерживать отношения. Но разговоры получаются короткими и лишь в тот момент, когда рядом нет лишних ушей. Сергей говорит, что долгие годы службы помогли разным сторонам не возненавидеть друг друга.

Уехать в никуда

Майор украинской армии Михаил Юрченко — бывший заместитель командира горно-пехотного батальона, базировавшегося в крымском селе Перевальное. Сам он не из Крыма, а из украинского города Сумы, но жена его шесть лет прожила на полуострове и считала его своим домом. Когда нужно было выезжать на материк, майор пришел домой и сказал жене: «Мы переезжаем в Украину». Она в ответ показала на телефон — за пять минут до прихода мужа домой позвонила ее мать и запретила выезжать из Крыма. Но вопрос — оставаться или нет — даже не стоял; хотя у других военных выбор был намного сложнее, признает Юрченко.

С ноября 2013 года, как раз с начала протестов в Киеве, часть, где служил Юрченко, готовилась к учениям. Как только в Крыму начались волнения, стрельбы отменили. Военных перевели в казармы, где они и находились почти круглосуточно.

В воскресенье, 2 марта 2014 года, воинскую часть в Перевальном заблокировали сотни силовиков без опознавательных знаков. Михаил Юрченко в это время был в церкви. Через окошко он увидел заезжающие БТР, «Камазы», «Тигры» — с людьми и палатками. К солдатам вышел поп и начал спрашивать, зачем они приехали. А потом благословил их.

«Блокировали нас красиво, как для телевизора, — рассказывает „Медузе“ Юрченко. — Выстроили взвод, заняли позицию в 20 метрах от КПП. Нам командование говорило: не стрелять и не провоцировать. Но мы все равно провоцировали — включали постоянно украинские песни, так сказать, патриотического направления».

В блокаде Перевального участвовала 31 отдельная гвардейская десантно-штурмовая бригада из Ульяновска. Юрченко об этом узнал от командиров. «Сами они не говорили, откуда, хотя солдаты догадывались, — вспоминает он. — Но командиры ходили на переговоры, и им называли фамилии и звания. А потом залезли в интернет и поняли, кто откуда».

Среди военнослужащих, как рассказывает Юрченко, «было много солдат с украинскими корнями». В одном из крымских батальонов даже служил двоюродный брат одного из блокирующих. По словам Юрченко, многие из «вежливых людей» сами поначалу не до конца понимали, что происходит. Но потом адаптировались и вместе с украинскими военными даже ходили в магазин.

Алексей Никифоров, ставший знаменитым благодаря разговору с министром обороны, тоже не крымский и даже не украинский. Он родился в российском Кирове, а на полуострове служил с 1995 года. Он рассказывает о парадоксе: когда военным приказали выходить на материк, многие, у кого украинские корни и родня на Украине, остались, тем не менее, на полуострове.

Вспоминая события весны 2014-го, Никифоров уверяет, что почва для референдума готовилась давно. «Когда-нибудь спецоперация по Крыму войдет в военные учебники, как пример очень успешных действий, — говорит „Медузе“ Никифоров. — Это для журналистов „зеленые человечки“ были чем-то абстрактным. А мы многих командиров знали в лицо — проводили с ними раньше совместные учения, парады. Нас ведь готовили к тому, чтобы в России мы не видели врага».

Часть, где служил Никифоров, блокировали, как он говорит, «с хлебом-солью» — без инцидентов. Единственным напряженным моментом оказался митинг пророссийских сторонников, который проходил возле воинской части. Но, несмотря на взаимный обмен колкостями, и он прошел без провокаций и столкновений.

«Пришли ребята русские со словами „Мы приехали вас защищать“, — вспоминает Никифоров. — От кого защищать-то? Говорят, что от всех этих правосеков и радикалов. Мы потом, когда уже вышли из Крыма, первым делом поехали в Киев на Майдан — посмотреть, как там младенцев распинают. Понятно, что все это был обман».

«Блокада» длилась около трех недель. 21 марта командиры нескольких частей — Александр Саенко, Сергей Стороженко и другие — решили перейти на сторону Российской Федерации. Никифоров уверен, что этих людей на Украине надо судить за измену родине.

«Командир собрал всех и сказал, что мы приняли решение остаться, — рассказывает военный. — Он подходил к каждому солдату и спрашивал: ты со мной? А у военных срабатывает принцип локтя — да, я с тобой, командир. Спросил у меня: а ты, замполит, остаешься? Ответил: куда вы бежите впереди паровоза? Тут начали выкрикивать, а вдруг паровоз уедет, и мы на него не успеем. Я сказал: смотри, как бы тебя этот паровоз не переехал».

Решение, говорит Никифоров, было сложным. Переломным моментом для него стало выступление президента России Владимира Путина. В разгар крымских событий он назвал «вежливых людей» силами местной самообороны (позже президент РФ признал наличие российских военнослужащих на полуострове). Тогда, по словам военного, у него «пропала вера» в российское правительство.

«Поразительно, как за 20 дней менялось настроение людей. Один из командиров рот, когда пришли [российские] переговорщики со словами „сдавайтесь“, забрал весь свой боевой запас, прибил клятву морского пехотинца к дверям и сказал — пусть русские попробуют меня отсюда вытащить. Но буквально через три недели он остался в Крыму. Хотя его родители в Одессе и батя ему сказал: сынок, если ты останешься в Российской Федерации, ты мне не сын. Но у него жена русская, и он принял такое решение».

Некоторым крымским военным переход на сторону России разрушил семьи. Никифоров вспоминает, как ему звонила жена одного офицера: «Муж остается служить здесь, помогите выехать, не хочу жить с таким уродом». В другом случае военный решил выехать на материк, а жена осталась в Крыму — через несколько месяцев они оформили развод. Никифоров же говорит, что для себя решил: если не знаешь, как поступать, действуй по закону.

Страх

10 августа 2016 года ФСБ заявила, что задержала на территории полуострова украинских диверсантов, которые готовили теракты «для срыва туристического сезона». В тот же день Москва обвинила Киев в убийстве российского военнослужащего на полуострове. В украинских силовых ведомствах это опровергли, сказав, что это крымские военные сами стреляли друг в друга .

Вскоре российские силовики показали диверсантов: ими оказались бывший участник «антитеррористической операции» из Запорожской области Евгений Панов и ялтинский прораб Евгений Захтей. Есть, вероятно, и другие задержанные — но об их судьбе правозащитникам ничего не известно.

В ноябре 2016-го в Крыму задержали еще троих — Дмитрия Штыбликова, Глеба Шаблия и Алексея Бессарабова. Все они работали в крымской общественной организации «Номос» (занимается изучением вопросов безопасности и международных отношений в черноморско-каспийском регионе), были военными аналитиками. Штыбликов, и Бессарабов признались на камеру, что работали на украинскую разведку и готовили диверсии в Крыму.

Собеседники «Медузы» в Крыму рассказывают, что после этих инцидентов у военных появилось чувство страха. Впрочем, к тем, кто перешел на сторону России, у самих российских силовиков было подозрительное отношение, об этом «Медузе» рассказал на условиях анонимности один из работающих в Крыму журналистов. По его словам, многих бывших украинских военных командировали в другие части в разных регионах РФ. Сами военные не сильно возражали: по словам журналиста, они понимали, что таким образом смогут заработать лояльность нового командования. «Я разговаривал с одним военным в 2014 году, который сразу мне сказал, что хочет уехать подальше от Крыма. Потому что это единственная возможность построить карьеру», — рассказывает собеседник «Медузе». 

После ноябрьских арестов военные в Крыму свели к минимуму все контакты с родственниками и друзьями из Украины, утверждают собеседники «Медузы» на полуострове.

Не делайте из нас изменников

Украинский майор Михаил Юрченко говорит, что у него и нет потребности в общении с бывшими сослуживцами. Он поясняет, что если бы на него кто-то вышел самостоятельно, то, может, он бы и пообщался — но и с той стороны желания не возникает.

Моряк Алексей Никифоров рассказывает, что те, кто решил остаться в Крыму, но не стали служить в России, удалили свои аккаунты в соцсетях. Об их судьбе ему уже ничего неизвестно. С теми же, кто перешел в РФ, общение продолжалось ровно до того момента, пока сохранялась украинская мобильная связь. «Но и тогда поговорить по душам не удавалось, хотя иногда и хотелось», — говорит он.

«Мне жаль одного — что все настолько расстроилось, — рассуждает крымский моряк Сергей. — Было-то хорошо. Конечно, с приходом новых людей были и притирки здесь, было всякое. А [прошлое] перечеркнутым получилось. Но мы держимся, смотрим с надеждой, что все наладится и будет нормально. Я вас только очень хочу попросить: не делайте из нас каких-то демонов, предателей и изменников».