У нас в колонии все хорошо «Медуза» нашла еще одно исправительное учреждение, где пытки и издевательства стали нормой. Это ИК-3 в Оренбуржье

«Медузе» стало известно еще об одной колонии, в которой пытки, избиения и издевательства над заключенными стали нормой. Это ИК-3 в городе Новотроицке Оренбургской области; ее здесь называют «трехой». В отличие от сегежской ИК-7, где сидит гражданский активист Ильдар Дадин, осужденных в ИК-3 избивают не сотрудники ФСИН, а другие осужденные — «блатные» — с ведома администрации. «Блатные» также вымогают деньги и занимаются телефонным мошенничеством; их подозревают в торговле наркотиками. Журналистка «Медузы» Саша Сулим поговорила с бывшими осужденными, родственниками тех, кто сидит в ИК-3 сейчас, изучила протоколы опросов, сделанных членами ОНК Оренбургской области, а также поговорила с руководством колонии, представителями Следственного комитета и УФСИН.

Били за деньги и для «убеждения»

В исправительную колонию № 3 в Новотроицке Евгений Сапрыкин попал в октябре 2014-го. Его приговорили к четырем годам по статье 159 УК РФ — мошенничество. Для 30-летнего Сапрыкина это была уже третья отсидка, все свои сроки он отбывал по одной и той же статье.

В колонии «мошеннику» со стажем сразу предложили работать на «смотрящего» зоны, криминального авторитета Кобу Кирцхалию. Люди Кобы («блатные») сказали Сапрыкину, что он будет заниматься телефонным мошенничеством.

Схема была примерно такой. Подельники Кобы в интернете выясняли телефонный номер дежурной части какого-нибудь УВД (формально осужденным нельзя пользоваться средствами связи). Потом звонили в это УВД и, представившись сотрудниками полиции, узнавали сводку по угнанным автомобилям, их приметы и номера телефонов хозяев. А затем звонили владельцам угнанных машин и предлагали за 200–300 тысяч рублей вернуть им автомобили. Схема срабатывала регулярно, полученные деньги, по словам Сапрыкина, переводились на счета Кобы и сотрудников колонии. Если жертвам мошенничества удавалось отследить, откуда был сделан звонок, они приезжали в колонию за объяснениями. Там сотрудники ИК-3 говорили, что заключенным запрещено пользоваться сотовой связью и никто из колонии потерпевшему звонить не мог.

«Я сначала ничего не ответил, а потом, когда разобрался, что к чему, отказался. Тогда блатные меня и отлупили в первый раз», — рассказал Сапрыкин «Медузе». Били его полуторалитровыми бутылками с водой — чтобы не оставлять следов.

За отказ заниматься телефонным мошенничеством Сапрыкину назначили «долг» в 500 тысяч рублей. Когда он дал понять, что выплачивать его не собирается, избили второй раз — и уже гораздо сильнее. Сапрыкин попал в санчасть колонии с сильно отекшей рукой, посиневшими от побоев ушами и огромной гематомой на спине. В санчасть к нему сразу пришел сотрудник колонии и заставил написать объяснительную, что телесные повреждения он получил в результате падения. «Сказали: „Пиши, а то будет еще хуже. Ты же понимаешь, что здесь все схвачено“», — вспоминает Сапрыкин.

Сапрыкин не раз просил, чтобы его перевели в другую колонию. После нескольких отказов решил подать в суд: «Я написал жалобу, что в колонии нет условий для отбывания наказания для инвалида по зрению: у меня — дегенерация сетчатки глаза», — объясняет он. В суде он получил отказ и собрался подавать апелляцию. «Администрация колонии была в шоке. Начальник [Виктор] Виряскин и его заместитель [Евгений] Матыцин спросили у меня: „Тебе что, здесь плохо живется? Так мы тебе сейчас создадим все условия“», — говорит Сапрыкин.

Прямых угроз он от руководства колонии не получал, но через несколько дней его снова отлупили «блатные», в этот раз не из-за денег, а для «убеждения». В итоге апелляционную жалобу пришлось из суда забрать. В августе 2016-го заключенный добился досрочного освобождения из ИК-3 по болезни.

Сапрыкин рассказал «Медузе», что заключенные ИК-3 постоянно подвергаются побоям. Причины всегда разные, но цель одна — выбить деньги для «общака». «Я сам каждый месяц переводил им семь тысяч рублей — это моя пенсия по инвалидности. Но мне в основном доставалось за мои жалобы. Из-за них ведь в суд вызвали почти всю администрацию колонии», — вспоминает Сапрыкин. По словам бывшего осужденного ИК-3, тех, кто отказывался или просто не мог платить людям Кобы, били особенно сильно. «В моем отряде был заключенный, которому переломали ноги, он так и остался инвалидом. А еще один мой знакомый повесился после того, как его пригрозили отправить в „петушатник“ (низшая каста зэков, к которым регулярно применяется сексуальное насилие — прим. „Медузы“)», — говорит Сапрыкин.

«При избиениях и вымогательствах сотрудники колонии никогда не присутствовали. Но если во время обходов они слышали, что где-то кого-то бьют, в эту секцию они не заходили», — вспоминает Сапрыкин. По его словам, начальник оперативной части Дин Юлушев сказал однажды, что жаловаться прокурору нет смысла: «Он [прокурор] тоже заинтересован, чтобы на его территории все было спокойно».

Поднимая над землей, бросали на пол

Исправительная колония № 3 была основана в 1957 году и стала первой тюрьмой, открытой в Новотроицке. Расположенный в 300 километрах от Оренбурга, прямо на границе с Казахстаном, город появился на карте СССР благодаря обнаружению в начале 1930-х годов Халиловского месторождения бурых железняков. Первые осужденные из «трехи» участвовали в строительстве городских и промышленных объектов.

Единственный вышедший на публику скандал произошел тут в 2011 году. Начальник ИК-3 Виктор Виряскин подал иск о защите деловой репутации к журналисту издания «Орская хроника» Александру Карандееву и руководителю оренбургского отделения «Комитета против пыток» Вячеславу Дюндину. Предметом судебного разбирательства стала статья Карандеева про осужденного из ИК-3 Евгения Свитанкова — он получил телесные повреждения и стал инвалидом. Начальник колонии Виряскин требовал признать в суде, что «автор материала наводит слушателей на мысль, что в учреждении нарушение прав граждан — это обыденность, а работники являются беспринципными, равнодушными людьми». Суд Виряскину отказал.

«ИК-3 считалась образцово-показательной колонией, пока в 2014 году мы не стали членами ОНК», — рассказал в беседе с корреспондентом «Медузы» Тимур Рахматулин, член ОНК Оренбургской области и руководитель регионального отделения «Комитета по предотвращению пыток» (правопреемник «Комитета против пыток»). К Рахматулину с коллегами стали обращаться родственники заключенных ИК-3: они рассказывали об избиениях, некоторые показывали фотографии осужденных после побоев.

Среди них была родственница осужденного Александра Пискунова. «Летом 2016-го Саша позвонил мне из лазарета с чужого телефона и сказал, что его сильно избили. Предупредил, что отправит три фотографии, и попросил переслать их в „Комитет по предотвращению пыток“», — рассказала женщина «Медузе». На фотографиях (есть в распоряжении «Медузы») видны следы побоев на лице и теле: гематома под глазом, след от ботинка на предплечье.

В протоколе опроса, который тоже есть у «Медузы», Пискунов рассказывает, что «неоднократно подвергался избиению со стороны осужденных, действующих с ведома и при попустительстве сотрудников ФСИН». В своем объяснении Пискунов, в частности, упоминал фамилию заместителя начальника ИК-3 Евгения Матыцина.

Пискунов рассказал членам ОНК, что люди «смотрящего зоны» Кобы Кирцхалии требовали заплатить им пять тысяч рублей, а когда он отказался, избили. Тогда у Пискунова диагностировали ушиб почки. Перед выездом в гражданскую больницу сотрудник ФСИН Максим Томилин заставил заключенного написать объяснительную, что свои травмы он получил при падении со стула.

Пискунов также подтвердил, что в ИК-3 действует группа, занимающаяся телефонным мошенничеством с угнанными автомобилями. Все полученные таким путем деньги, по словам Пискунова, заключенные перечисляют на счет Кобы, а также сотрудникам ФСИН: Дину Юлушеву, С. Слифишу (имя неизвестно) и Евгению Матыцину.

Татьяна Соловьева — гражданская жена еще одного осужденного Минахмета Искандирова — рассказала «Медузе», что супруг недавно признался ей, что над ним издеваются другие заключенные и «придираются к каждой мелочи».

В протоколе опроса Искандирова, который предоставили «Медузе» члены ОНК, заключенный рассказывал, что в 2015 году его избили, когда он отказался оговорить одного из сотрудников колонии. По его словам, начальник оперативной части Дин Юлушев требовал, чтобы Искандиров заявил, что охранник колонии Альфир Тульбаев проносит на территорию исправительного учреждения сотовые телефоны. Позже, по словам Искандирова, «смотрящий» Коба Кирцхалия пообещал за этот отказ «сломать или загнать в „петушатник“».

В мае 2016-го Искандиров гвоздем поранил себе живот, чтобы попасть в гражданскую больницу и там сообщить об избиениях. Но за пределы колонии Искандирова так и не вывезли: сотрудник ФСИН С. Шеве (имя неизвестно) якобы велел медработнику не документировать факт членовредительства. По словам Искандирова, сотрудники медсанчасти ИК-3 «систематически скрывают факты членовредительства заключенными и отказываются вносить сведения о повреждениях в медицинские документы».

Искандиров рассказал членам ОНК, что был свидетелем избиения осужденного Королева, которому сломали ногу, «поднимая его над землей и бросая на пол». Другому осужденному по фамилии Кривошеев, по словам Искандирова, наносили удары табуретом по голове, после которых он умер в городской больнице («Медузе» не удалось найти официального подтверждения того, что в ИК-3 был убит осужденный с такой фамилией). Также Искандиров подтвердил факт систематического избиения еще четырех осужденных, которые впоследствии подтвердили издевательства в беседах с членами ОНК.

Кроме того, Искандиров говорил, что на территории ИК-3 на протяжении нескольких лет функционировала «преступная группа», которая «при покровительстве и непосредственном участии начальника оперативной части Дина Юлушева» распространяла наркотики.

Обо всех фактах нарушения закона в ИК-3 Искандиров рассказал ее начальнику Виктору Виряскину. По словам Искандирова, Виряскин ответил, что не доверяет словам осужденных, и добавил, что «у нас в колонии все хорошо».

Бывший заключенный ИК-3 Сергей Никаноров (он сидел там с 2006-го по 2015-й) в беседе с «Медузой» также подтвердил факты избиения заключенных. «Меня неоднократно грозили избить за то, что я писал жалобы. А замначальника Матыцин однажды сказал: „Переставай жаловаться, а то можешь случайно упасть в изоляторе и головой удариться — или повеситься“».

От избиений и вымогательств Никанорова спасли его «покровители»: тоже «блатные», но не из отряда Кобы. «Этот Коба делает все, что выгодно администрации, держит в кулаке всю колонию. А администрация делает ему и его приближенным поблажки: они ходят по всей колонии с телефонами, водочку попивают и коньячок», — описывает будни «трехи» бывший осужденный Никаноров.

Коба в Кремле

«У Кобы Кирцхалии — „смотрящего“ за зоной — взаимовыгодное сотрудничество с администрацией», — считает член ОНК Тимур Рахматулин. Из опросов заключенных известно, что Коба сидит в шестом отряде, который называют «Кремлем»; его люди следят за тем, чтобы заключенные пополняли «общак». В «Кремль» отправляют провинившихся или «жалобщиков» и жестоко их избивают. Сам Коба может свободно перемещаться по колонии, заходить в жилые зоны других отрядов, но в штрафной изолятор, по словам заключенных, его помещают, только когда в колонию приезжают проверки из Москвы.

После одной из таких проверок в 2015 году в Новотроицк приезжала комиссия из правозащитников и сотрудников ФСИН: члены оренбургской ОНК получили доступ в ИК-3 и смогли лично встретиться и опросить заключенных. «До этого нам отказывали в доступе. Приходилось обжаловать в судебном порядке, но на это уходили месяцы — за это время гематомы и ссадины исчезали», — рассказал Рахматулин.

Когда доступ был получен, члены ОНК стали собирать свидетельства осужденных. В итоге было составлено заявление на имя руководителя следственного отдела СК по городу Новотроицку. В текст заявления вошли данные из опросов восьми заключенных ИК-3. В августе 2015 года заявление было направлено в следственное управление СК по области, которое в свою очередь инициировало проверку. 

«Следственное управление уже три раза выносило постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, каждый раз мотивируя его отсутствием события преступления, а потом само же, не дожидаясь обжалования с нашей стороны, отменяло собственное решение», — говорит Рахматулин.

По его словам, происходило это потому, что в соответствии с законом проверка не может длиться дольше 30 дней. По истечении этого срока следователь выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, заранее зная, что руководитель его отменит. Начинается следующая проверка, а через 30 дней все повторяется вновь. Так может продолжаться до бесконечности.

«Проверка — это один из способов ничего не делать, но создавать видимость деятельности. Новотроицкий следственный отдел заинтересован, чтобы замять это дело, ведь там не только избиения упоминаются, но и вымогательства, и торговля наркотиками», — говорит Рахматулин.

Член ОНК рассказал, что в области ходят слухи о том, что начальник ИК-3 Виряскин — хороший друг губернатора Оренбургской области Юрия Берга; именно поэтому колонию не трогают. Иных подтверждений этой информации «Медузе» обнаружить не удалось. 

Тут не пионеры сидят

Начальник ИК-3 — полковник внутренней службы Виктор Виряскин рассказал «Медузе», что ознакомился с заявлениями заключенных и считает их «наговорами». Другие комментарии Виряскин давать отказался. «Сейчас идет проверка, которую проводят Следственный комитет и прокуратура, по ее результатам будет принято процессуальное решение, тогда и можно будет комментировать», — заявил он «Медузе».

По словам оренбургского следователя по особо важным делам Дмитрия Сеелева, который с 29 августа 2016 года проводит проверку в ИК-3, «это очень долгоиграющая процедура». «В следственном отделе находится обращение членов ОНК о противоправных действиях, на проверку которых требуется время», — сказал он «Медузе». Сколько еще продлится проверка, Сеелев не уточнил.

Начальник пресс-службы Оренбургской УФСИН — подполковник внутренней службы Алексей Хальзунов на вопрос о ситуации в ИК-3 заявил «Медузе»: «Позицию УФСИН я вам не озвучу по одной простой причине: я не в теме, а если я, как начальник пресс-службы, не в теме, значит, там ничего не было». Хальзунов выразил уверенность, что в Оренбургской области не было ни одного случая нарушения прав человека, «тем более осужденных». 

«Я 18 лет служу в системе и прекрасно знаю эти разговоры о нарушениях. В наших колониях же не пионеры сидят, которых послали на отдых, а убийцы, насильники, люди с очень плохой психикой», — сказал «Медузе» Хальзунов. Он заверил, что если в области начнут нарушать права осужденных, виновные будут наказаны.

Если вы знаете о пытках и издевательствах в колониях или других местах заключения — и готовы об этом рассказать, нажмите на кнопку «Я знаю об этом больше вас» и отправьте нам сообщение.