Мечети, в которые опасно ходить Почему силовики объявили войну дагестанским салафитам. Репортаж Даниила Туровского

В последние несколько месяцев в Дагестане закрывают салафитские мечети, прихожане которых исповедуют ультраконсервативный ислам. Верующим не удалось отстоять и самую крупную из них, расположенную в Махачкале. Силовики считают, что в салафитских мечетях вербуют новобранцев в «Исламское государство» (организация запрещена в РФ). Прихожан массово ставят на «профилактический учет», который ограничивает их в передвижениях по республике, салафитов постоянно задерживает полиция. Специальный корреспондент «Медузы» Даниил Туровский отправился в Дагестан, чтобы поговорить с силовиками и людьми, которых называют «потенциальными террористами». 

Восточная мечеть

Имам Мухаммад Наби Сильдинский почти месяц, с 31 января 2016 года, не выходит из своей «Восточной» мечети, расположенной на окраине Хасавюрта. Тут он чувствует себя в относительной безопасности — здание постоянно охраняют 20 человек.

Чтобы пройти в его кабинет, нужно миновать просторный двор с раковинами для омовения, кафе, три этажа с залами для молитв, коридор с комнатами для религиозных уроков. В кабинете Мухаммада Наби на столе стоит белоснежный монитор (когда компьютер уходит в спящий режим, на экране появляется фон с радугой). На стене возле входной двери — рамка, в которой белым по черному выведена шахада (основная исламская молитва) на арабском: «Свидетельствую, что нет иного Бога, кроме Аллаха, и еще свидетельствую, что Мухаммед — Посланник Аллаха».

«Власти хотят сделать из меня террориста, — объясняет Наби свое затворничество. — Они подставят меня. Окружат мой дом — и все тогда. Я буду находиться здесь столько, сколько нужно».

Мухаммад Наби — один из самых уважаемых салафитских проповедников в Дагестане. Вокруг «Восточной» мечети он собрал хасавюртовских сторонников «чистого ислама», отрицающего нововведения в этой религии, появившиеся после смерти пророка Мухаммеда. 

Силовики считают имама одним из лидеров местных салафитов; а для полицейских салафиты — потенциальные террористы, ваххабиты: или «лесные» боевики местной террористической организации «Имарат Кавказ», или солдаты «Исламского государства». 

31 января к небольшой салафитской мечети «Северная» в Хасавюрте приехали бойцы ОМОНа, оперативники центра «Э» и сотрудники ФСБ. Они заварили входную дверь и объявили, что мечеть закрыта. Возле нее остались дежурить около 20 мужчин в масках и камуфляже, с автоматами Калашникова. Один из прихожан возмущался: «Время вечернего намаза! Начальник, чего там? Намаз разреши сделать!»

Закрытие мечети силовики объясняли тем, что в ней нет имама — предыдущего посадили за хранение гранатомета, а нового не назначили. «Если человек мешает, у него могут что угодно найти, — объясняет мне Мурад Дибиров, заместитель имама „Восточной“ мечети. — У нас часто находят гранаты, патроны. Не удивлюсь, если скоро в домах начнут находить танки и самолеты». «Его могли посадить очень надолго, но мы, как сумели, постарались облегчить это дело, — говорит имам „Восточной“ Мухаммад Наби. — Ему дали восемь месяцев». Имам, у которого нашли гранатомет, по словам Наби, должен скоро выйти на свободу.

Прихожанам силовики заявили, что закрытие «Северной» связано еще и с тем, что в мечети собираются сторонники «Исламского государства». Мурад Дибиров это отрицает: «Там даже пятничные проповеди не проводились; это, скорее, молитвенная комната, чем мечеть».

На следующее утро после закрытия «Северной» возле «Восточной» мечети собрались тысячи прихожан. Муххамад Наби выступил перед собравшимися: «Мы не террористы, которые убивают людей по беспределу, как нас обвиняют! Мы не нарушаем чужих прав, мы не захватываем чужие мечети!» После этого в городскую администрацию на переговоры отправились три сотрудника «Восточной». Они вернулись ни с чем — их не приняли. Тогда Мухаммад Наби призвал всех сторонников отправиться к мэрии: пять тысяч человек (всего в Хасавюрте живут порядка 130 тысяч) прошли до администрации города шествием, скандируя «Аллах акбар!» и «Вернем нашу мечеть!»

Один из прихожан рассказал «Медузе», что во время шествия в мессенджерах «дагестанские боевики ИГ» якобы призывали салафитов не ходить мирно, а брать в руки оружие и «объявить властям джихад».

«Мы прошли, чтобы люди, стоящие за закрытием мечетей, понимали: толпа, молодежь должны где-то находиться. И если они закроют все мечети, тогда другие люди откроют молодежи двери и поведут своим путем. В интернете очень много призывов различных группировок, — объясняет Дибиров. — Администрация [Хасавюрта] боится, что мы можем на улицы выйти. Но еще мы можем легко собрать за два дня 50 тысяч человек. Можем взять и перекрыть железную дорогу — тут недалеко. Терять нам нечего. Нас и так могут в любой момент подставить или расстрелять».

После шествия Мухаммада Наби и Мурада Дибирова пропустили в администрацию. Чиновники и силовики согласились вновь открыть «Северную» мечеть. 

Профилактический учет

«Нам поставили условие, чтобы мы нашли туда [в „Северную“ мечеть] имама, не стоящего на учете в полиции, — рассказывает Дибиров. — Мы нашли такого. Но вот сейчас, за десять минут до нашей встречи, он мне позвонил и сказал, что его вызвали в ОВД. Его сейчас ставят на учет».

Силовики относятся с подозрением ко всем местным салафитам: большая часть прихожан салафитских мечетей занесены в списки профилактического учета, прозванные в народе «вах-учетом» (то есть «учетом ваххабитов»). Сотрудники МВД начали активно их пополнять в середине 2013 года, незадолго до Олимпиады в Сочи. На профилактический учет ставят не только прихожан мечетей, но и любых дагестанцев, похожих на салафитов (следуя Корану, они ходят в брюках, подвернутых выше щиколоток, и с длинной бородой). По данным «Кавказского узла», на учете в полиции стоит уже около 100 тысяч человек (население всей республики 3,01 миллиона человек)

Правоохранительные органы не просто так считают салафитов потенциальными террористами. Среди приверженцев «чистого ислама» (их также называют ваххабитами, «фундаменталистами») немало сторонников джихада. Они усвоили мысль идеолога радикального крыла «Братьев-мусульман» Саида Кутба о разделении человечества на «мир ислама» и «мир джахилии» (мир невежд, который нужно завоевать и исправить). Эта же идея лежит в основе «Имарата Кавказ», «Талибана», «Аль-Каеды» и «Исламского государства».

Джихад дагестанских «лесных боевиков» на протяжении нулевых был направлен, в первую очередь, против полицейских, олицетворяющих для них государственную власть (на них и сейчас нападают несколько раз в месяц).

«Нас преследуют за то, что мы следуем Корану, то есть за веру», — говорит мне прихожанин одной из мечетей. «На профилактический учет ставят только тех, по поводу кого есть реальные подозрения в причастности к бандподполью», — возражает мой собеседник в хасавюртовском управлении МВД.

В своей борьбе с террористами власти практикуют «широкий подход», фактически приравнивая к подозреваемым всех последователей салафитского ислама, считают авторы доклада «Война без войны. Нарушения прав человека в ходе борьбы российских властей с вооруженным подпольем в Дагестане», выпущенного правозащитниками из Human Rights Watch в июне 2015 года.

«Каждый, кого ставят на учет, проходит через одинаковую процедуру: у него берут отпечатки пальцев, слюну, кровь, снимают походку, записывают голос, просят написать сочинение и прочитать на камеру», — рассказывает Гасан Гаджиев, руководитель махачкалинского движения «За права мусульман». Данные собираются для того, чтобы потом — в случае, если «потенциальный террорист» станет настоящим боевиком — его было легче опознать.

У тех, кто отказывается участвовать в процедуре постановки на учет, начинаются проблемы. В докладе Human Rights Watch рассказывают историю Шамсутдина Магомедова из Шамхала, пригорода Махачкалы. В январе 2014 года он отказался сдать образцы ДНК. Через месяц к нему домой явилась группа полицейских, его обвинили в пособничестве вооруженному подполью. По официальной версии, в ходе обыска у него нашли взрывчатку. Его задержали, пытали — били и делали «ласточку» (связывали запястья и лодыжки за спиной). Во время пыток полицейские сообщили ему, что все это — из-за отказа «участвовать в сборе образцов ДНК ваххабитов». Через несколько месяцев суд дал Магомедову полгода за хранение оружия, которые он уже провел в СИЗО; после освобождения он сразу сдал образцы ДНК.

Попавшие на «вах-учет» оказываются под постоянным наблюдением, говорит представитель махачкалинской салафитской мечети Мухаммад Абу Хамза Магомедов. «Несколько раз в неделю звонят три человека, — говорит он. — Сначала участковый спрашивает, где ты находишься. Потом звонит проверяющий участкового, спрашивает, звонил ли участковый. А на проверяющего есть еще проверяющий. Он проверяет, звонили ли двое других».

«Все это „кормежка“ для них [полицейских], — говорит имам Мухаммед Наби. — Чтобы тебя исключили из списка, нужно заплатить восемь-десять тысяч рублей».

Мои собеседники из руководства салафитских мечетей считают, что «профучет» подталкивает умеренных верующих к радикализации. «Представьте жизнь молодого человека, поставленного на профилактический учет, — говорит Мурад Дибиров, заместитель имама мечети „Восточная“ в Хасавюрте. — Его могут остановить на посту на дороге, отвезти в ОВД на два-три часа, а иногда и на полдня могут. К нему приходят с обысками. Ему постоянно звонят. Если он собирается уехать в другой город, он должен сообщать об этом участковому. А вы учитывайте кавказский темперамент или представьте, что все эти неудобства доставляют мужчине, когда рядом его жена. И тогда можно понять, что чувствует молодой человек, когда видит в интернете односельчанина, уехавшего в Сирию, сидящего на большой машине с большим автоматом и рассказывающего, что у него полная свобода — без унижений».

Некоторых подозреваемых в пособничестве боевикам просто убивают. «Объявляют режим КТО [контртеррористической операции], окружают дом, взрывают, а сами получают звездочки», — говорит представитель одной из салафитских мечетей. Такие спецоперации проходят в Дагестане раз в три-четыре дня.

«Бывают идейные ребята, которые говорят, что хотят государство взорвать, — возмущается Мухаммад Абу Хамза Магомедов, заместитель имама в мечети на улице Венгерских бойцов в Махачкале. — У них мозгов мало, таких дураков навалом. Но теперь каждого дурака убивать, что ли? Как это? У него же есть брат, сын, отец. Что будет, когда расстреляют или посадят чьего-то сына? Мстить будут. Они будут ненавидеть. При возможности отомстят».

Мечети Махачкалы

Один из сотрудников махачкалинского МВД рассказал мне, что зачистка салафитских мечетей связана с общероссийской кампанией против ИГ — в Дагестан из Москвы спустили указание «навести порядок». По его словам, если «ваххабитов не получится успокоить и закрыть, то нужно вытеснить из страны» в так называемый «дальний лес» — Сирию. Из Дагестана в ИГ, уехали, по разным данным, от 900 до пяти тысяч человек.

В последние месяцы сотрудники МВД проводили задержания у салафитских мечетей в Махачкале (на улицах Котрова и Венгерских бойцов, в дачном поселке «Пальмира», поселке Шамхал, Ленинкенте), в Дербенте (там имама обвинили в изнасиловании, его сторонники подрались с полицией), Кизилюрте, Буйнакске, поселке Новый Куруш. Силовики не давали прихожанам пройти на пятничный намаз, многих задерживали, сажали в автобусы и развозили по ОВД. Всегда эти операции проходили неофициально, МВД отказывались как-либо комментировать происходившее.

Имамы всех салафитских мечетей во время таких акций неофициально получали от силовиков предложение уйти с должности и передать место одобренному ими имаму из Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД). Всякий раз такое предложение сопровождалось фразами: «Иначе мы мечеть закроем совсем», «Найдем гранатомет», «Ты же не хочешь закончить, как Алибеков» (имама Омарасхаба Алибекова нашли сожженным в машине в 2014 году; преступление не раскрыто).

Как и правоохранители, ДУМД публично отрицает свое участие в давлении на салафитские мечети. При этом у ДУМД и салафитов — непримиримый конфликт из-за самых основ: салафиты считают преобладающих в ДУМД суфиев (мистическое направление ислама, проповедующее самосовершенствование) коллаборационистами — за сотрудничество со светскими властями. Салафиты не поддерживают светское государство, а суфии наоборот. «Суфист он или салафит, если человек не мечтает о шариате, он не мусульманин», — говорил в 2011 году один из лидеров дагестанских салафитов Абу Умар Саситлинский, вынужденный уехать в Ливан — его обвинили в финансировании ИГ (на «РЕН ТВ» про него вышел разоблачительный сюжет).

К концу 2015 года силовики обратили внимание на махачкалинские мечети «Ан-Надирия» и мечеть на улице Венгерских бойцов. Обе считались местом вербовки боевиков; из второй незадолго до этого в ИГ уехал один из самых популярных дагестанских проповедников Надир Медетов. 20 ноября мечеть «Ан-Надирия» захватили крепкие молодые люди, представившиеся сторонниками ДУМД — то ли спортсмены, то ли переодетые силовики, описывали их свидетели. В потасовке несколько человек получили ранения. После нее внутрь зашел и представитель ДУМД — имам центральной мечети Махачкалы Мухаммадрасул Саадуев. Он в окружении охранников успокаивал прихожан. «Все сегодня было сделано, чтобы предотвратить замок на дверях этой мечети, — говорил он. — Власти говорили: идите закрывайте эту мечеть… Чтобы избавить от молвы и славы об этой мечети, пришлось пойти на такой шаг. Но он был сделан, чтобы мечеть оставалась открытой и сюда приходили люди».

В тот же день ДУМД назначило имамом «Ан-Надирии» Давуда-Хаджи Тумалаева, проректора по связям с общественностью Дагестанского гуманитарного института. Через четыре дня имамом сделали другого человека. А уже 29 ноября двери в мечеть закрыли. У ворот поставили дежурить два автомобиля с полицейскими — они там стоят до сих пор. 

«Закрыта и никогда не откроется, — сказал мне один из полицейских. — Это вербовочный штаб. Никого не пускаем. Тех, кто приходят молиться, отгоняем».

Напротив них на тротуаре сидит Мухаммад. Он с бородой, одет в спортивные брюки, подвернутые выше щиколоток. Прихожанин объясняет, что пришел посмотреть на мечеть, в которую ходил несколько лет.

«Вся эта ситуация очень нервирует», — говорит Мухаммад. Два-три раза в неделю ему звонит участковый. Минимум раз в две недели его останавливают на улице, увозят в ОВД, проверяют по базе экстремистов, задают одни и те же вопросы («Почему ты не уехал в Сирию?», «Почему у тебя борода?»). «Раз у меня есть борода — значит, я потенциальный террорист, — говорит он. — Если потенциальный террорист — значит, могу уехать в Сирию. Был подрыв на посту — сразу звонили (имеется в виду взрыв в Дербенте 15 февраля 2016 года — прим. „Медузы“). Спрашивали, где я находился. И всегда нужно, чтобы у тебя было алиби — иначе проблем будет много. Хочется спрятаться — хоть в лес, хоть в Сирию».

29 ноября 2015 года Духовное управление призвало сменить имама и в салафитской мечети на улице Венгерских бойцов; по данным дагестанской газеты «Новое дело» — «в связи с геополитической обстановкой в регионе».

Между прихожанами и сотрудниками МВД, проводившими рейды в мечети, не раз происходили столкновения, иногда даже со стрельбой. У муэдзина из этой мечети Ибадулло Наботова нашли гранату и наркотики, ему дали полгода колонии.

Сама мечеть находится в стороне от центра Махачкалы. На заборе рядом со входом висит вывеска с рекламой «хиджамы» (лечения кровопусканием), недалеко открыта палатка с халяльными пирожками. Один из проповедников мечети Мухаммад Абу Хамза Магомедов приезжает на черном тонированном «лексусе». Не дожидаясь вопросов, он начинает оправдываться за уехавшего отсюда в ИГ Надира Медетова, который когда-то вел в мечети уроки для детей и читал проповеди.

«Он яркий проповедник, эмоционально говорил, в России он многим нравится, — говорит Магомедов. — Но бывает же подпольная пропаганда! Мы сначала не замечали, а потом только заметили. Имам его несколько раз предупреждал, а потом выгнал».

После изгнания из мечети Медетов продолжил выкладывать свои проповеди на ютьюбе. В октябре 2014 года его задержали с пистолетом, посадили под домашний арест на два месяца; в мае 2015-го на своем канале Медетов опубликовал ролик, в котором он присягал ИГ. Присягу у него принял Абу Джихад, ближайший соратник одного из лидеров «Исламского государства» Умара Аш-Шишани («Медуза» подробно рассказывала о нем).

По словам Магомедова, среди прихожан мечети до сих пор есть сторонники Медетова. «Мы им стараемся все объяснять правильно, объясняем, что Надир совершил ошибку», — говорит он.

Помимо давления на мечети и массового профилактического учета в Дагестане происходят и убийства имамов. В декабре 2015 года неизвестные расстреляли имама Сулеймана Сулейманова, ранее, в сентябре 2015-го, застрелили имама суфийской мечети в селе Новый Куруш Магомеда Хидирова. После убийства силовики закрыли в селе салафитскую мечеть — в нее якобы ходили убившие имама боевики.

Имамы стараются максимально обезопасить себя. Например, Мухаммед Наби из Хасавюрта всегда перемещается по городу в сопровождении двух-трех машин сторонников. «Убийства имамов — это акция запугивания, — считает Мухаммед Абу Хамза Магомедов из махачкалинской мечети на улице Венгерских бойцов. — Дают понять: будете сильно рыпаться — мы вас уничтожим. Да и населению это послание»

Пятничный намаз

К полудню 19 февраля 2016 года в молельных залах «Восточной» в Хасавюрте на пятничный намаз собираются около полутора тысяч человек. На улице нет ни одного полицейского — это удивляет и радует прихожан. Ожидая начала проповеди имама Мухаммада Наби, некоторые собравшиеся читают Коран с экранов мобильных телефонов. Многие, заходя в зал, подворачивают брюки — по улице они так не ходят, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Заместитель имама Мурад Дибиров протискивается ближе к первому ряду, устанавливает видеокамеру, чтобы записать проповедь и выложить ее потом в социальных сетях.

Во время проповеди Мухаммад Наби призывает собравшихся терпеть. «Люди работают, чтобы мы оставили нашу религию, они 24 часа в сутки ищут наши ошибки, — рассуждает он. — Нам нужно не сомневаться. За религию много чего нужно терпеть».

После намаза несколько прихожан признаются мне, что готовы защищать свою мечеть с оружием в руках. Один из них — серьезный парень лет двадцати — говорит: «Больше всего мы хотим, чтобы нас оставили в покое и дали жить так, как мы хотим — по шариату».

«Ни один человек не ищет войну, но не нужно трогать вопросы, которые нельзя трогать — например веру, — говорит имам Наби. — Они хотят в городе панику, хотят какой-нибудь случай. Но Россия — большая страна, везде есть мусульмане, и когда им тут не оставляют покоя, они могут взорваться в другом регионе».

В России признаны террористическими и запрещены организации: «Братья-мусульмане» (2003), «Талибан» (2003), «Аль-Каеда» (2003), «Имарат Кавказ» (2010), «Исламское государство» (2014)