Покорность и странные вещи Галина Юзефович — о новых романах Мишеля Уэльбека и Мишеля Фейбера

Каждую неделю литературный критик Галина Юзефович рассказывает на «Медузе» о самых интересных книгах, изданных в России. В нынешнем обзоре — две главных переводных новинки, которые представят на ярмарке Non/fiction (она откроется 25 ноября в Москве): «Покорность» Мишеля Уэльбека и «Книга странных новых вещей» Мишеля Фейбера. 

«Покорность» Уэльбека и «Книга странных новых вещей» Фейбера рассказывают примерно об одном и том же: о европейской иудео-христианской цивилизации и ее перспективах (прямо скажем, не слишком радостных). Читать их нужно именно в такой последовательности, потому что после беспросветной «Покорности» «Книга странных новых вещей» способна (при всей своей эсхатологической мрачноватости) хоть немного развеять читательское уныние.

Мишель Уэльбек. Покорность. М.: АСТ: Corpus, 2015. Перевод Марии Зониной

Народная молва (удивительный случай — фактически еще до выхода романа в России вокруг него успела сложиться целая мифология) рисует «Покорность» Мишеля Уэльбека эдаким ярким антиисламским памфлетом — не то продвинутым вариантом «Мечети Парижской богоматери» Елены Чудиновой, не то художественным аналогом «Ярости и гордости» Орианы Фалачи. И то, и другое категорически неверно: с «Мечетью» «Покорность» роднит, пожалуй, только место действия, а с «Яростью и гордостью» и того меньше — разве что известная бессюжетность (Уэльбек никогда не тяготел к крутому романному экшну, но в этот раз он и вовсе склоняется к жанру трактата). Поэтому надеяться, что «сейчас он им ка-а-к врежет» определенно не стоит — сведение счетов с исламом не входило в планы Уэльбека.

Вообще, закрепившаяся за писателем репутация яростного исламофоба не вполне справедлива. Ислам ему и в самом деле не нравится, но, как говорится, ничего личного — мусульмане неприятны ему в том же примерно смысле, что и жучки-древоточцы или, например, затяжные ливни: никто же не будет всерьез ненавидеть паразитов или дождь. Гораздо большие претензии у писателя вызывает европейская цивилизация, в ее нынешнем виде точнее всего описываемая строчкой известной песни группы «Аукцыон» «Не за что биться, нечем делиться». Вот об этом-то печальном увядании, о старческом равнодушии к себе и собственным ценностям и идет речь в «Покорности».

Главный герой романа, 44-летний Франсуа, преподает литературу в Сорбонне, изредка спит со своими студентками, изучает творчество Гюисманса и в целом мало отличается от типового уэльбекова протагониста — та же драматическая неспособность любить и быть любимым, та же внутренняя опустошенность и одиночество. Жизнь Франсуа предсказуема и беспросветна, однако в какой-то момент оказывается, что она не так устойчива, как кажется ему самому. В стране проходят президентские выборы (действие романа отнесено в недалекое будущее — в 2022 год), во втором туре все центристские силы объединяются против ультраправых — и к власти законным, демократическим путем приходит президент-мусульманин. Приоритет новой власти — нравственность и образование (девочкам оно вообще ни к чему, мальчики обойдутся исламским), и очень скоро Франсуа обнаруживает, что Сорбонна, получившая щедрое финансирование из Саудовской Аравии, теперь исламский университет, и, соответственно, преподавать в нем могут только мусульмане. Оставшись без работы, Франсуа на некоторое время погружается в депрессию, подумывает о самоубийстве, мечется по стране в поисках чего-то способного вернуть ему смысл существования, но в один прекрасный момент понимает, что так называемые устои европейской цивилизации, за которые он пытается цепляться, давно не способны выдержать вес его души. Да что там — хоть какой-нибудь вес вообще. И решение — вступить на путь покорности и перестать противиться сложившимся обстоятельствам — приходит само собой.

Мишель Уэльбек — тот еще оптимист, но безысходность, которой веет от его нынешнего романа, все же вызывает некоторый шок. Если в «Карте и территории» европейский мир тихо угасал, нежась в закатных лучах остывающего солнца, то в «Покорности» писатель с медицинской бесстрастностью фиксирует факт его смерти. То, что некогда нас объединяло, сегодня мертво и истлело, и никакие сыр и вино, никакие Ницше с Гюисмансом (в образе специалиста по Ницше к Франсуа приходит его персональный демон-искуситель — новый ректор исламской Сорбонны) не способны отменить этого события. Ислам в таком контексте не гробовщик и тем более не убийца, а всего лишь мусорщик — он просто выметает иссохшие останки старой Европы. Не уничтожает, но заполняет собой образовавшийся на ее месте вакуум. Тон Уэльбека вроде бы совсем не алармистский, и в некотором смысле от этого еще страшнее. Его ледяная уверенность не просто в неизбежной гибели привычного мира (это бы еще куда ни шло), но в том, что гибель эта, по сути, уже состоялась и никому нет до нее дела, способна любому человеку обеспечить депрессию почище, чем у Франсуа.

Мишель Фейбер. Книга странных новых вещей. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2015. Перевод Елены Калявиной

Пишущего по-английски голландца Мишеля Фейбера у нас знают преимущественно по псевдовикторианскому роману «Багровый лепесток и белый» — столь же увлекательному, сколь и циклопически огромному. Однако в данном случае это, пожалуй, не самая точная референция: нынешний роман Фейбера, хотя и тоже немаленький (500 с небольшим страниц), вещь совсем иного сорта. В отличие от реалистичных и невероятно обстоятельных «Лепестков» «Книга странных новых вещей» — это настоящая фантастика, с космическими путешествиями и приключениями тела и духа, напоминающая одновременно «Марсианские хроники» Брэдбери и (в наибольшей степени) «Космическую трилогию» Клайва С. Льюиса.

Священник Питер Ли, молодой и пылкий в своей вере, становится миссионером, однако его будущая паства — не земные дикари, но обитатели другой планеты. В запредельно далеком мире Оазиса (так поселенцы называют приютившую их планету), где ночь длится три земных дня, где растет дивный белоцвет, способный при должном приготовлении приобретать любой вкус, от мяса до мороженого, где дождь танцует в воздухе, а сам воздух пахнет фруктами, некая загадочная транснациональная корпорация выстроила колонию — аванпост человеческой цивилизации в космосе. Но для того чтобы наладить отношения с аборигенами, ей необходимо обратить тех в христианство — именно эта задача стоит перед Питером, и он отправляется в путь, покинув ради своей высокой цели все, что любит — своих прихожан, жену Беатрис и кота Джошуа. Отныне с домом его связывают только письма, которые они с Беатрис могут писать друг другу.

Читатель предсказуемым образом ожидает, что жизнь путешественника — да еще и миссионера, пытающегося проповедовать слово божие инопланетянам («Книгой странных новых вещей» жители Оазиса именуют Библию), окажется опасной и непредсказуемой, однако в действительности все опасности и трудности выпадут на долю Беатрис. Покуда Питер будет осваиваться в новом мире, устанавливая контакт с оазисянами, Земля понемногу — сначала медленно, но с каждым днем все быстрее и быстрее — покатится к своему концу. И постепенно до Питера дойдет, зачем он на самом деле прибыл на Оазис, в чем состоит план приславшей его сюда корпорации.

Ничего сенсационного — новые товарищи героя совсем не похожи на злодеев, расхищавших природные богатства Пандоры в кинофильме «Аватар», да и Питер — не бравый морпех Джейк Салли. Вся его история — это история любви, разлуки, веры, толерантности и — вот тут Уэльбеку было бы неприятно — бережного сохранения и трансляции тех самых ценностей, на которых держится европейская цивилизация. И хотя Землю, похоже, уже не спасти, Питеру, возможно, все же удастся спасти свою любимую. А еще в глубоком космосе, на планете с выдуманным названием возникнет нечто похожее на новую — небесную — Европу.

Не то чтобы прямо хэппи-энд, но вполне неплохой исход — особенно на фоне Уэльбека.