Без следа и следствия Илья Рождественский — о том, как российские полицейские пытают граждан

В Подмосковье после допроса в полиции умер участник группы «Жар-птица» Сергей Пестов. 4 сентября полицейские ворвались в гараж, где он репетировал вместе с друзьями, надели на всех наручники и начали избивать музыканта. Затем его отвезли в участок. Пестову потребовалась медицинская помощь; врачи, приехавшие в отделение, констатировали, что он был в коме третьей степени. Истязания задержанных и смерть в отделениях полиции в России давно стали привычным явлением. По данным проекта «Русская Эбола», только с начала 2015 года в участках погибли как минимум 160 человек. Ежегодно суды выносят сотни приговоров за пытки, но оценить реальный масштаб полицейского насилия почти невозможно. По просьбе «Медузы» журналист «Эха Москвы» Илья Рождественский рассказывает, как в России пытают людей во время допросов.

Осторожно: текст содержит описания сцен насилия. Призываем впечатлительных не читать этот материал. 

Около полудня Ольга Маслова должна была прийти в Нижегородское районное управление внутренних дел, чтобы ответить на вопросы следователей по делу об убийстве. Девушка была в статусе свидетеля. Однако стоило ей переступить порог кабинета № 63, как от нее потребовали признаться, что она украла вещи убитого. Когда она отказалась это сделать, двое милиционеров стали на нее кричать, затем сорвали с нее футбольный шарф с символикой ЦСКА и этим же шарфом начали хлестать ее по голове. Потом один из милиционеров вышел, а второй запер кабинет изнутри; он надел на Маслову наручники и изнасиловал ее. Через полтора часа ей позволили сходить в туалет и привести себя в порядок, а когда она вернулась, принялись бить в живот. На девушку надели противогаз и перекрыли воздух. Кроме того, к ее сережкам подвели провода и пропустили через них электрический ток. 

Еще через два часа Ольга Маслова была готова дать любые показания, но на этом издевательства не кончились. Присоединившийся к милиционерам следователь местной прокуратуры увидел у девушки шарф «армейцев» и потребовал, чтобы Маслова оскорбила футбольный клуб. Девушку продолжили избивать. Вечером, оказавшись в туалете, она попыталась вскрыть себе вены, но сделать это ей так и не удалось. После этого на протяжении еще нескольких часов ее насиловали двое сотрудников милиции. Около десяти вечера Маслову отпустили. К ответственности никто из милиционеров так и не был привлечен. Маслова смогла добиться компенсации только через ЕСПЧ. 

Дело Ольги Масловой в каком-то смысле уникально — в нем собраны почти все основные методы пыток, которые применяют в полиции. 

Обычно полицейское насилие начинается с психологического давления: задержанного обещают избить или посадить на большой срок, угрожают изнасилованием, ставят к стенке и «расстреливают» холостыми патронами, говорят, что распилят «болгаркой» (как было в случае с фигурантом дела об убийстве Бориса Немцова Анзором Губашевым). На несколько дней человека могут оставить в подвале с мешком на голове. Также из соседней комнаты могут раздаваться крики о помощи; полицейские при этом говорят своей жертве, что это кричит кто-то из его родственников. 

Если угрозы не помогают, сотрудники правоохранительных органов переходят от слов к делу — и тут все зависит от того, насколько полицейский боится, что его потом привлекут к ответственности. Если уголовное дело представляется чем-то маловероятным, то в ход идут самые примитивные средства, которые оставляют следы на теле жертвы. Задержанных бьют руками, дубинками, стульями, любыми подручными предметами, протыкают барабанные перепонки шариковыми ручками, засовывают карандаш в ноздри, загоняют иголки под ногти. Так, Ахмеда Гисаева, похищенного российскими военными в 2003 году, избивали в течение 16 суток. После этого, по его словам, у него четыре месяца не росли волосы на голове. Одному из наиболее жестоких истязаний подвергся Зубайр Зубайраев, которого в 2007 году на пять лет осудили за нападение на сотрудника силовых структур и хранение оружия. Его били как милиционеры, так и сотрудники системы ФСИН.

«Ему прибивали ступни ног к полу. Когда он мне это рассказал, я, честно говоря, не поверил, — рассказывал правозащитникам его адвокат Муса Хадисов (из материалов, предоставленных „Медузе“ правозащитной организацией „Агора“). — Он снял носки и показал мне: на правой и левой ступнях видны входные и выходные зарубцевавшиеся отверстия от гвоздей. Также его били по почкам бутылкой, наполненной водой. Его избивали даже врачи. Ну ладно — оперативники, это хоть как-то объясняется, но врачи! Сами можете сделать вывод, какое от этих врачей может быть лечение».

«Он не владел телом. Не мог ни сидеть, ни стоять, — говорила сестра осужденного Малика Зубайраева. — У него гноилась рука: Зубайр рассказывал, что заместитель тюремного врача, некий Новиков, сыпал на раны какой-то порошок, чтобы те не проходили. Еще брат рассказал, что на запястье ему зашили верхний слой кожи, а перерезанные сухожилия оставили».

Следующий этап — сексуальное насилие, которому подвергаются не только женщины, но и мужчины, как произошло в казанском отделе полиции «Дальний». В этом случае могут использовать бутылки, дубинки и другие предметы. Причем изнасилование — своего своего рода гарантия того, что жертва потом не захочет писать заявление: мало кто сможет неоднократно воспроизвести все детали произошедшего, чтобы их занесли в протокол и озвучили на суде; а для представителей криминального мира это и вовсе является «непреодолимым порогом», считает председатель ассоциации правозащитных организаций «Агора» Павел Чиков.

Если же полицейские не хотят оставлять следов не теле жертвы, они пользуются различными ухищрениями. В случае с избиениями применяются бутылки с водой и мешочки, наполненные песком. Также бьют через влажное полотенце или через толстую ткань — ссадин и гематом на теле жертвы не остается, но при достаточно сильном ударе все может кончиться тяжелой травмой или сотрясением мозга. 

Почти не бывает следов после пытки электрическим током — только маленькие черные точки. Такую пытку называют «звонок Путину», «Полиграф Полиграфыч», «Чубайс», «интернет», «машина смерти» и «пташка». Последнее — от аббревиатуры ПТ — полевой телефон. Чтобы получить ток высокого напряжения, но небольшой силы, берут старый электромонтерский прибор мегаомметр, конденсаторную подрывную машинку или полевой телефон, у которых есть динамомашинки. Не оставляет ожогов и электрошокер. Человек при этом испытывает такую боль, как будто из него выдергивают нервы. Известен случай, когда задержанный Игорь Пескарев во время пытки током дернулся с такой силой, что буквально порвал наручник, которым был пристегнут. Обвиняемые в убийстве Бориса Немцова и украинский режиссер Олег Сенцов утверждали, что подвергались пытке током. 

«У них есть „крутилка“ такая электрическая — аппаратик маленький с ручкой. От него шли два провода с зажимами. Их крепили к мочке уха, — объяснял „Коммерсанту“ подвергнутый истязанием Игорь Ахрименко. — Я был прикован к батарее, а меня еще один держал за ноги, а второй за голову. Задавали мне вопросы и крутили ручку. Сперва потихоньку, потом быстрее. Когда быстро крутили, я просто терял сознание. Пять раз терял». 

Не менее популярен среди полицейских и «слоник»: задержанному надевают противогаз и перекрывают доступ воздуха. Когда человек начинает задыхаться, его бьют, чтобы вызвать учащенное дыхание — человек при этом нередко теряет сознание от недостатка кислорода. В противогаз могут также впрыскивать дихлофос, заливать нашатырный спирт или иную жидкость с едким запахом, после чего человек начинает захлебываться рвотой прямо в противогазе, как это было, например, с фигурантом дела Сенцова Геннадием Афанасьевым. Известен и вариант «слоника» под названием «магазин» или «супермаркет»: в этом случае вместо противогаза используют полиэтиленовый пакет.

«Сначала просто били, а потом надевали наручники и — руки за спину, усадили на стул, надевали противогаз на голову и пережимали трубку, — утверждал в разговоре с правозащитниками 15-летний Олег Фетисов. — Это повторялось примерно четыре раза. Первый и второй раз я почти терял сознание, они снимали противогаз, и я садился на стул, они давали отдохнуть. Примерно минуту они держали без воздуха, может, немножко подольше».

Пытка «слоником» закончилась практически полной слепотой для аспиранта-математика Бориса Ботвинника. До встречи с правоохранительными органами проблем со зрением он не испытывал. «Когда проводили обыск, нашли противогаз, надели его на меня, заткнули дыхательный клапан и стали что-то у меня спрашивать. Потом решили прерваться, пригласили понятых. Понятые присутствовали около десяти минут. Затем меня вывели на улицу, избивали в течение получаса и снова втащили в помещение. Там меня провели в другую комнату, достали у меня из сумки целлофановый пакет и надели его на голову. Время от времени заходил оперативник. Насколько я понимаю, он уточнял какие-то там детали, так как сами спецназовцы не знали, что надо делать. Пакет на голове, удары по лбу и по ушам, иногда, когда долго задерживал дыхание, то еще били в солнечное сплетение». 

Особое место в системе пыток занимают различные связывания. Они почти не оставляют видимых следов на теле, но грозят растяжениями и разрывами. Так, когда задержанного истязают в позе «ласточки», ему связывают руки и ноги за спиной, при этом на руки и ноги надевают наручники. Это вызывает резкую боль в суставах, перекрывает кровоснабжение запястий и может привести к вывиху плеча или предплечья. Затем задержанного подвешивают и начинают избивать. В положении «конвертик» или «телевизор» руки заковывают в наручники, жертву сажают на пол, ноги связывают тросом, который затем пропускают через шею, предварительно накинув на нее полотенце, чтобы не оставалось следов. После этого тросом притягивают голову к ногам и фиксируют между согнутыми коленями. Другой вариант — руки и ноги связываются за спиной, затем человека кладут на живот и избивают. 

«Телевизором» называют и пытку, когда задержанного заставляет в положении полуприседа держать перед собой на вытянутых руках табуретку сиденьем к лицу, имитируя, таким образом, экран телевизора. Существует вариация «телевизора» — видеодвойка, то есть две спаренные табуретки. Именно такому издевательству в течение трех часов подвергался рядовой Андрей Сычев: в результате у него возникло позиционное сдавливание нижних конечностей и половых органов, началась гангрена. 

Чуть реже встречается «растяжка», «дыба» или «растишка», представляющая собой вариант средневекового истязания: жертве сковывают руки за спиной, поднимают их вверх и цепляют за металлический прут — подвешивают так, чтобы под ногами не было опоры. Также жертву могут заставить провести несколько суток стоя, иногда в шкафу. Или же задержанного кладут на деревянную скамью, приковывают наручниками, а к ноге привязывают веревку. Затем веревку перекидывают через одну из ножек скамьи и тянут в сторону, растягивая паховые мышцы и связки. Такая пытка называется «славка».

В изоляторах (а также в колониях и армии) практикуют «холодильник» или «Карбышев» по имени генерала Дмитрия Карбышева, погибшего в концлагере в годы Великой отечественной войны. Человека в мороз выводят на улицу, раздевают догола, пристегивают наручниками и оставляют на несколько часов. Время от времени его могут обливать холодной водой. Противоположный вариант этой пытки — «печка»: жертву оставляют в замкнутом пространстве на солнце. Обычно так поступают с подсудимыми при перевозке из СИЗО в суд: «стакан» 60 на 60 сантиметров, в котором находится человек в автозаке, может накалиться до 50 градусов.

В колониях, где скрывать следы избиений обычно не требуется, сотрудники ФСИН прибегают к помощи ОМОНа. Спецподразделения, брошенные на подавление бунтов зеков, отличаются звериной жестокостью. Один из таких случаев осужденные ИТК-4 Нижегородской области описывали в своих посланиях.

«Омоновцы вошли в зону с оружием и начали избивать и издеваться над лицами, которые находились в это время в штрафных изоляторах и в помещениях камерного типа. Били ногами и дубинками, душили до потери сознания полотенцем, потом отливали холодной водой. Били так: „статья, срок“ — и после ответа начинают избивать. Несколько человек забили до потери сознания, потом засовывали головой в „парашу“. Также применяли „китайскую пытку“. Валили человека на стол и били по пяткам дубинкой. Заставляли садиться на шпагат и тоже били. Заходили в камеру, спрашивали, кто будет мыть пол, не желающих выводили в коридор и тоже били. Валили человека на пол, держали руки и ноги, а один вставал на спину или на грудь и прыгал. Раздевали до гола и били. Вставали на стол и били ногами в лицо». 

Практика пыток, очевидно, была распространена и в Советском Союзе, говорит Павел Чиков. С одной стороны, хорошо известно о фактах систематических издевательств в армии. Именно из бывших военнослужащих потом набирали в милицию, так что можно утверждать, что вместе с кадрами эти методы перекочевали из вооруженных сил в правоохранительные органы. С другой стороны, в конце 1980-х милиция столкнулась с ростом преступности и с зарождавшимися преступными группировками. Уровень жестокости преступников вырос, и «опера» отвечали на это такой же жестокостью. При этом если официальные доклады, в которых фиксировались бы случаи истязаний в СССР, и существуют, то они предназначены лишь для внутреннего использования.

* * *

Оценить, сколько человек в стране ежегодно становятся жертвами пыток, крайне сложно. Действия полицейских в этом случае квалифицируются по статье «превышение должностных полномочий с применением насилия» (ч. 3 ст. 286 УК РФ; до десяти лет колонии). За четыре года число приговоров по этой статье снизилось почти вдвое: с 1651 в 2011-м до 961 в 2014-м (данные предоставлены «Медузе» Судебным департаментом при Верховном суде). Проблема в том, что под состав этой статьи попадают и другие преступления, не связанные с пытками. И выделить из общей статистики только полицейских невозможно. Кроме того, по этой статье ежегодно оправдывают около 30 человек. А вот реальные сроки получили в последний год только 161 человек (в основном они проведут за решеткой до пяти лет), остальные отделались штрафами (до 100 тысяч рублей) и условными сроками. В целом эти цифры отражают определенную тенденцию, о которой говорят правозащитники: привлечь оперативников к ответственности за пытки — задача нетривиальная; такие уголовные дела возбуждают крайне неохотно.

В 2004 году правозащитники из «Комитета против пыток» добились первого в своей практике реального срока по делу об избиении задержанного сотрудниками правоохранительных органов (данные из книги «Общественное расследование пыток»). Три года колонии получил начальник Большеболдинского райотдела внутренних дел Нижегородской области майор Иван Четвертаков. Как установило следствие, 2 февраля 2003 года он узнал, что в бар местной гостиницы нагрянут криминальные авторитеты из Саранска. Майор решил лично присутствовать на «стрелке», но в результате вся оперативная работа свелась к тому, что вместе с двумя милиционерами он до четырех утра пил водку. Уже на рассвете ему на глаза попался бывший охранник гостиницы Александр Долгашев. Со словами «Ты у меня сейчас все расскажешь!» майор начал бить 24-летнего парня по почкам. Главному свидетелю Четвертаков потом обещал «открутить голову».

Это дело — результат кропотливой и долгой работы. Далеко не всегда такая работа заканчивается уголовными делами: «своих» правозащитникам редко отдают без боя. Так было, например, в случае с Олегом Сенцовым. По словам его адвоката Дмитрия Динзе, в постановлении Следственного комитета отмечалось, что «украинский режиссер увлекался садо-мазо, и травмы на спине ему нанесла какая-то партнерша незадолго до задержания». Впрочем, никаких предметов в доме Сенцова, указывающих на его склонность к БДСМ, обнаружено не было. Безрезультатно на пытки жаловался фигурант «болотного дела» Леонид Развозжаев, активистка «Другой России» Таисия Осипова, националист Даниил Константинов и многие другие. Регулярно сообщают о пытках в колониях, изоляторах и судах.

Ситуация сложилась иначе только однажды и только в одном регионе: после событий в отделе полиции «Дальний» глава СК Александр Бастрыкин приказал поднять все дела о полицейском насилии за несколько лет и дать им ход, если в материалах были результаты медэкспертизы, а потерпевший был готов идти в суд. В результате за несколько лет число дел о пытках выросло многократно, но затем упало почти до нуля — в Татарстане просто пересажали всех, кто был причастен к истязаниям. Нулевая терпимость к пыткам сохраняется в республике до сих пор, и полицейские понимают, что лучше не рисковать.

«Грубо говоря, пересажали прорву оперативников, которые всегда были неприкосновенными. Почти у каждого „опера“ есть бывший напарник или коллега, который был осужден по этой статье. Но это в одном регионе в связи с одним случаем после прямого указания Бастрыкина», — рассказывает Павел Чиков из «Агоры». По его мнению, если сейчас Александр Бастрыкин и Юрий Чайка дадут такую же команду по всей стране, то с пытками будет покончено в течение нескольких лет.