Звезда Саида История игиловского боевика, ставшего знаменитостью в Чечне

Житель Грозного Саид Мажаев провел в ИГИЛе полгода — с июля 2013-го по январь 2014-го. Поездка на джихад в Сирию круто изменила его судьбу: вернувшись в Чечню, Саид Мажаев превратился в местную знаменитость — он выступает на чеченском телевидении в качестве эксперта по «Исламскому государству» (организация признана в России экстремистской и запрещена), в школах, вузах и мечетях рассказывает об опасностях, поджидающих молодых людей в ИГ. Бывший джихадист рассказал свою историю специальному корреспонденту «Медузы» Даниилу Туровскому.

Саид Мажаев рос обычным грозненским парнем. Видел обе войны — семья не уезжала из города, учился в техникуме на программиста, пять раз в день молился, играл в футбол в высшей чеченской лиге, через пару лет собирался играть уже за «Терек». Женился, жена забеременела.

Однажды Саида вызвали в МВД. Полицейские расспрашивали его про знакомого, который несколько месяцев назад пропал из Грозного (что не редкость в чеченской столице: если молодой человек двадцати-тридцати лет пропадает, все понимают — его либо похитили, либо он уехал воевать). Саид ничего не знал про его исчезновение.

Зимой 2013-го этот знакомый написал Саиду в «Одноклассниках». Он находился в сирийском городе Алеппо, откуда присылал видеоролики с проповедями и кадрами бомбардировок мирных кварталов правительственными войсками. В роликах говорилось, что поехать в Сирию на «священную войну» — долг каждого мусульманина, а тех, кто отсиживается по домам, называли женщинами. Уехавшие говорили: ради джихада они оставили своих родственников, свою работу, свой дом. Особое впечатление на Саида произвел ролик с миксом из сирийских фотографий: раненные дети, убитые женщины, разрушенные города; поверх изображений текст — «Отчего вам не сражаться на пути Аллаха ради слабых мужчин, женщин и детей?», «Нет бога, кроме Аллаха! Это наш путь, и нам следует поступать соответственно и умереть шахидами. Проснитесь, о последователи Аллаха!»

21-летний Саид быстро всем этим увлекся; он просматривал видеоролики десятками. В социальных сетях нашлись и другие чеченцы-джихадисты, которых он знал по прежним временам. Они звали его на помощь.

Ближе к весне 2013-го он решился ехать.

К тому времени родители и знакомые стали замечать, что Саид активно интересуется Сирией. Знакомым, которые его отговаривали от поездки на войну, он отвечал: «Я хочу сам увидеть, что там происходит». Родителей успокаивал: «Какая Сирия? У меня учеба». Саид заявил им, что хочет учиться в исламском университете в Турции; два месяца упрашивал, чтобы его отпустили. Наконец, они согласились — с условием, что он возьмет с собой жену. Саид пообещал забрать ее через месяц — как только устроится на месте. Свои намерения он подтвердил поддельной перепиской со знакомым чеченцем, который тоже учится в этом университете. Несмотря на то, что в последние годы на Северном Кавказе «поездка в Турцию» означает почти во всех случаях только одно, родители Саиду поверили.

9 июля 2013 года Саид в очередной раз соврал матери, что едет поступать в исламский университет. Она проводила его до Хасавюрта. С собой у него не было никаких вещей — только борсетка с 30 тысячами рублей.

В Хасавюрте жарким солнечным утром он купил билет на автобус до Баку. Сирийские боевики объяснили ему, что стандартный путь Минеральные воды — Турция «запалили» сотрудники ФСБ. Для перехода азербайджанской границы придумали легенду: он якобы ехал в Баку, чтобы купить сувениров для продажи в Грозном во время месяца Рамадан.

Автобус ехал быстро. Промчал мимо дагестанского Дербента, еще одного кавказского города, из которого в «Исламское государство» уехали сотни людей.

После азербайджанской границы Саид взял такси и добрался до аэропорта Баку. Там нашел рейс до Стамбула в аэропорт Ататюрка, где его должны были встретить.

Через три часа он впервые в жизни летел в самолете. После взлета надел наушники, чтобы послушать проповеди о джихаде, но сосредоточиться не получалось — на соседнем кресле сидела красивая девушка «почти в трусах».

На турецкой границе проблем не возникло, но перестал работать мобильный телефон. В кармане у Саида лежал листок бумаги с двумя телефонными номерами. Ему обещали, что после звонка за ним приедут в течение получаса и заберут на съемную квартиру.

В толпе встречающих Саид высмотрел человека в чеченской тюбетейке, подошел к нему и попросил помочь, соврав, что не может дозвониться двоюродному брату, который обещал встретить. Чеченец отвел его к таксофону и дал телефонную карточку. Саид набрал нужный номер. В первый раз никто не ответил. На второй раз трубку взяли. Саид сказал, как ему и велели, только одну фразу: «Я прилетел». На том конце ответили на русском: «Ты кто такой? Брат, извини, не сможем тебя встретить. Но смогу объяснить маршрут, как добраться до границы». Саид сказал, что вряд ли сам сможет добраться. Его собеседник попросил передать трубку кому-нибудь рядом. Он передал ее чеченцу в тюбетейке. Когда разговор закончился, тот положил трубку со злостью и сказал, что дорогу объяснять не станет: «Ты зачем за арабов едешь воевать?»

Саид заявил, что доберется туда и без его помощи. Человек в тюбетейке в конце концов согласился объяснить дорогу: «Помогу из-за того, что ты мой земляк». Они сели в поезд, доехали до автобусной станции, человек в тюбетейке купил Саиду билет за свои деньги. Автобус шел около 17 часов до турецкого города Рейханлы на границе с Сирией.

В Рейханлы, переполненном сирийскими беженцами, Саид попросил у таксистов на автовокзале мобильный телефон. Набрал второй номер с листка, объяснил, что добрался до нужного места. Ему пообещали, что через пару часов за ним приедет человек.

Вместо двух часов пришлось ждать четыре. На автобусную станцию явился мужчина с длинной густой бородой. Саид решил, что он азербайджанец. Мужчина отвел его на площадку недалеко от автовокзала. На ней стояли три микроавтобуса, в них уже сидели люди — тоже собирающиеся перейти границу и присоединиться к боевикам. В отличие от «пустого» Саида, они были хорошо экипированы — фонариками, батарейками, устройствами ночного видения, камуфляжем, рюкзаками. Среди этих людей были калмыки, чеченцы, дагестанцы, немцы, французы, бразильцы, панкиссцы.

На микроавтобусах их отвезли в двухэтажный дом среди полей — перевалочный пункт, через который каждый день проходили 20-30 человек. Внутри работал кондиционер, была еда. Там они прождали около трех часов. Никто друг с другом почти не разговаривал. Один рассказал о своей дороге до самой окраины Турции. Все помолились. Настоящие имена никто не называл. Саид к тому моменту взял имя Абу Ясир.

За проход через границу каждый заплатил проводнику по 70 лир (около 1200 рублей по курсу на 11 июля 2013 года).

В сумерках их привезли на кукурузное поле на турецко-сирийской границе. Слева и справа — вышки со снайперами. В пятистах метрах за полем — оливковая роща, где их должны ждать. Некоторое время все стояли молча. Потом проводник крикнул, что надо бежать. 

Пограничники заметили группу; снайперы начали стрелять. Пули попадали в землю. Кто-то из бежавших споткнулся, ему помогли встать. Саид добежал первым — все-таки он всю жизнь занимался футболом. Добежав, упал на землю в оливковой роще уже на территории Сирии.

Минут через двадцать, когда стемнело, в рощу подъехали автомобили. Выключили фары. Из них вышли вооруженные люди и приказали садиться в машины. Всех перевезли в Атму — небольшое село, также переполненное беженцами, собирающимися покинуть страну.

Так Саид Мажаев попал на первую базу группировки «Джаиш аль-мухаджирин ва аль-Ансар» («Армия эмигрантов и помощников»), в 2013 году — одного из подразделений ИГИЛа. В тот момент этой группировкой руководил Умар аш-Шишани, чеченец из Панкисского ущелья, который в 2014-м станет одной из главных фигур в «Исламском государстве» («Медуза» подробно писала о нем).

«База» состояла из нескольких домов и палаток. После приезда новички помолились и поужинали. Тогда Саид впервые узнал об «отвратительной сирийской еде» — каше из оливок.

На следующий день на собрании прибывших попросили сдать паспорта. Саид засомневался. «Ты зачем приехал? Разве ты не приехал сюда умирать? Разве ты хочешь домой?» — сказал ему один из лидеров группировки. Пришлось отдать оба паспорта — и внутренний, и заграничный.

Некоторое время ничего не происходило: подготовительный лагерь, где новичков готовили к боевым действиям, захватила Свободная сирийская армия. Спустя шесть дней Саиду выдали автомат Калашникова и объяснили, как им пользоваться. Он никогда до этого не держал в руках оружия. Также выдали одежду: зеленый камис — свободную рубаху и штаны, принятые у мусульман.

Вскоре его отправили на службу — охранять склад с оружием и взрывчаткой в районе Алеппо. Дежурство длилось четыре дня. Все прошло спокойно. После смены Саида и еще 30 человек отвезли на основную базу «Джаиш аль-мухаджирин ва аль-Ансар» — в захваченные особняки сирийских богачей. Иногда там можно было искупаться в бассейне и посмотреть что-нибудь на большом плазменном телевизоре.

Саид стал охранником. Помимо складов он также охранял границу.

Если его спросить, участвовал ли он в перестрелках или захвате территорий, он скажет с неохотой: «Мы ни разу не нападали, никуда особо не ездили по территории Сирии, но нас бомбили. Ничего там особо не происходило».

Летом—зимой 2013 года перед группировкой, в которой он участвовал, стояло много военных задач: они захватывали аэропорт Алеппо; участвовали в масштабных боях с курдами, пытаясь захватить их села; осаждали большую тюрьму в Алеппо; публиковали видеозаписи с расстрелами захваченных защитников города; захватывали особняки и новые территории на севере Сирии.

Иногда Саиду удавалось выбраться в интернет-кафе в захваченном районе Алеппо. Через три месяца в Сирии он написал жене. Договорились, что она не будет говорить родителям, где он находится, а сама вылетит в Турцию. В тот момент, осенью 2013 года, Саид, по его признанию, решил уехать домой. Он пытался воспользоваться приездом беременной жены в Турцию, чтобы «отпроситься». Однако его не отпустили, предложив привезти жену на базу группировки.

Скоро с базы сбежал один из боевиков — тоже чеченец. «Ублюдка нужно поймать», — сказали лидеры группировки. Но догнать его не удалось (уже выбравшись в Грозный, Саид встречался с ним несколько раз — бежавший джихадист не был осужден, сейчас он продает сантехнику).

В один из дней в ноябре 2013 года Саид в очередной раз вышел в караул. На этот раз они дежурили в пятиэтажных домах за мешками с песком. Во время передислокации из дома в дом Саида ранили в бедро. Его отвезли в больницу. Врач-таджик промыл рану, сделал перевязку. В итоге ему удалось отпроситься «на лечение» в Турцию. Ему дали месяц и предупредили, что в Стамбуле «есть свои люди».

Саиду вернули паспорта, его перевезли в Стамбул на съемную квартиру боевиков. Жена, все это время находившаяся у родственников в Турции — и уже родившая, переехала к нему. В начале 2014 года они сменили квартиру.

Тогда он впервые признался родителям, что был в Сирии. До этого он звонил им три-четыре раза в месяц, поясняя, что таковы университетские правила — телефоном пользоваться нельзя. «После того, как я узнала [что сын находился в Сирии], словами не передать, каково было переживать эти моменты», — говорила грозненскому телевидению его мать.

Родители и братья из Германии присылали деньги, на которые Саид с женой смогли несколько месяцев жить в Стамбуле.

Периодически в квартиру наведывались люди из «Джаиша аль-мухаджирин ва аль-Ансар». Один из них предупредил: «Если ты уедешь домой, мы тебя и твою семью перережем». При этом он назвал правильный адрес Саида в Грозном.

Они провели в Стамбуле почти четыре месяца. Братья предлагали переехать в Германию, но не возвращаться в Чечню, где «до смерти запытают» (сейчас, говорит Саид, в Турции находятся десятки чеченцев, которые боятся ехать в Россию именно из-за подобных опасений).

К середине мая 2014 года они наконец смогли сделать через Генконсульство России документы для ребенка. Отец Саида Мажаева купил им билеты в Грозный.

Около шести утра 15 мая 2014-го к дому в Стамбуле подъехало такси. В последние недели Саиду казалось, что за ним следят. Всю дорогу он оглядывался, ждал, что его схватят в аэропорту. Когда они прошли паспортный контроль, он вздохнул: «Стало по душе». Через несколько часов самолет приземлился в Грозном. Следующие несколько недель он прожил у дяди, из дома почти не выходил, только ночью с братом ездил по городу на автомобиле.

Мать предложила Саиду «сдаться». 12 июня он оформил явку с повинной. У него взяли объяснение и отпустили. 20 июня его задержали сотрудники ФСБ, его отправили в СИЗО. В ноябре суд приговорил его к двум годам по ч.2 ст. 208 УК РФ («участие в незаконном вооруженном формировании на территории другого государства»). А в феврале 2015 года Верховный суд пересмотрел его дело и снизил срок до восьми месяцев, которые он уже провел в изоляторе.

21 февраля Мажаев вышел из СИЗО. Его встречали отец, мать и дядя. Мать, увидев сына, заплакала. Встречавшим журналистам Саид сказал: «Не думал, что оттуда живым удастся выйти. Там такой масштаб боестолкновений».

До 3 марта 2016 года Саиду нельзя выезжать из Грозного.

Буквально через две недели после выхода из изолятора Саида попросили рассказать «о своем опыте». В одной из мечетей Грозного он встретился с молодыми людьми, которые собирались уехать в Сирию, но их вовремя остановили. Больше всего их интересовало, правда ли это, что людей казнят отрезанием головы — или это монтаж.

Поездка в Сирию сделала из Мажаева местную знаменитость: он выступает в школах, мечетях и вузах, его приглашают как эксперта по «Исламскому государству» на чеченское телевидение и НТВ. Публике он объясняет, «как там» — и призывает ни в коем случае туда не ехать. Саид говорит, что постоянно переписывается и общается с муфтием Чеченской республики Салахом Межиевым. Тот «оказывает поддержку».

На своей странице в социальной сети Мажаев выкладывает картинки с надписями вроде «Терроризм. Я — мусульманин, и я против него». Вместо гудков на его номере играет песня «Слышь, ты че такая дерзкая?» друга Рамзана Кадырова Тимати и его подопечного Натана. 

Если бы Саид Мажаев вернулся в Чечню позже, его судьба могла сложиться иначе. Рамзан Кадыров с каждым месяцем все жестче выступает по поводу чеченцев, уехавших в Сирию. В июле 2015 года он заявил: «Сегодня граждане России могут быть уверены, что через Северный Кавказ не придут никакие алькаиды и иблисы. Что касается тех, кто смотрит в сторону „Иблисского государства“, они должны знать, что время детских игр в уговоры прошло. Если кто-то поедет в Сирию, то пусть заранее арендует там же два метра земли под могилу. В Чечню никто из них не вернётся».

Сейчас в «Исламском государстве» находятся около тысячи чеченцев. Один из проповедников ИГ говорил «Медузе», что они «очень ценятся» и в большинстве случаев играют роль штурмовиков, «потому что проявляют героизм, они упорные, опытные, у них есть желание пожертвовать собой».

* * *

12 августа 2015 года, окраина Грозного, дом культуры «Оргтехника». В большой зал набиваются жители Старопромысловского района — женщины, мужчины, дети, старейшины. На третьем ряду усаживается мужчина в футболке «Iʼam not Chalie Ebdo and never be». На сцене — длинный стол для чиновников и силовиков. За ними на стене — плакат: «Скажи терроризму и ваххабизму нет!!!» В разных концах зала рассаживают активистов в одинаковых футболках с портретом первого президента Чеченской республики Ахмата Кадырова.

Саид Мажаев сидит в одном из последних рядов. В руке у него — пульт, выданный сотрудниками ФСИН. На ноге браслет. С ним периодически здороваются молодые люди, но к нему никто не подсаживается. После поездки на «священную войну» и СИЗО у него стало намного меньше друзей.

На это собрание Саида попросил прийти глава управы Старопромысловского района Грозного, в котором находится дом культуры — может быть, придется выступить.

Один из докладчиков — Шаид Джамалдаев, заместитель председателя парламента Чечни — возлагает ответственность за деятельность «Исламского государства» на США. По его мнению, США использует чеченскую молодежь в Сирии, у них там «свой расчет», и вообще — «они сами уничтожили башни-близнецы, потом вторглись в Ирак, а теперь такое же повторяют и в Сирии». «Если наша молодежь будет уезжать, кто будет смотреть за нашими женщинами? Они будут вести разгульную жизнь», — говорит он.

Сотрудник полиции рассказывает, что из Грозного в «Исламское государство» в последнее время уехали больше 100 человек. И говорит, что уезжают не из-за безработицы. «Нужно минимум 50 тысяч рублей, чтобы туда добраться. Откуда такие деньги у безработных? [То, что уезжают] — наша общая проблема». Родителям он советует почаще разговаривать с детьми.

Саид сидит молча и почти никак не реагирует на слова со сцены. Аплодирует он только один раз, когда кто-то из выступающих произносит: «Не обманывайтесь. Не очерняйте себя и свою фамилию». Вскоре со сцены объявляют, что в зале есть человек, который видел все изнутри. Саид встает, протискивается между сидений, бежит по лестнице вниз, все смотрят только на него. Он обнимает знакомого.

Но на этот раз выступить ему не дают. У людей в зале есть другие, более насущные вопросы: почему так дорого ходить в спортзал? почему тротуары в таком состоянии? почему отключили горячую воду? Заседание быстро сворачивают — всех «срочно вызвал Рамзан».

Саид Мажаев выходит из ДК, садится в маршрутку, направляющуюся в центр города. Она проезжает мимо техникума. «Буду восстанавливаться в сентябре, сказали, что можно доучиться последний год», — говорит он.

«Исламское государство» признано в России экстремистской организацией и запрещено.